Птицы улетели с верхнего пола и не возвращались.
Работа не заняла много времени – скоро ход расширили, и я услышал постукивания, хлопки и далёкие неясные крики, которые доносились снизу, из подвалов. Они искали не меня. Они искали что-то другое. Получается, под земляным полом подвалов – того самого места, где я провёл двенадцать дней, – спрятан бункер с живыми людьми? Да нет, быть того не может. Я бы слышал шорохи или другие звуки. А может, этот бункер был там всегда? С самого начала? И жившие в нём люди как раз отлично меня слышали? Хотя если я ничего не слышал, то, наверное, и им ничего не было слышно.
Папа и Барух иногда рассказывали про такие бункеры – они не похожи на тот, что мы сами сделали в фабричном общежитии. Настоящие, надёжные бункеры, спрятанные глубоко-глубоко под землёй. Бункеры с секретной, отлично замаскированной вентиляцией и водопроводом. С туалетом и выгребной ямой. Папа и Барух объяснили мне, что такое выгребная яма, – это такая канализация, которая на самом деле не подсоединена к городской канализации. В этих бункерах были продуктовые склады, запасов в которых хватило бы на долгие месяцы и годы, до самого конца войны. Из-за того, что нужно было проделать огромную работу, чтобы выкопать и оборудовать такой бункер, в процессе постройки участвовало очень большое количество людей. Слишком большое. Конечно, к работе старались привлекать только тех, кто потом будет вместе со всеми жить в бункере. Но как минимум один человек должен был остаться на поверхности, чтобы закрыть бункер и построить над ним настоящий крепкий пол.
Раздался сильный взрыв, и мне на голову сверху упал здоровенный кусок штукатурки. Я так испугался – подумал, что сейчас весь верхний пол рухнет на меня. Наступила тишина. А потом я услышал истошный крик, плач и стоны людей, идущие будто из-под земли. Следом раздались выстрелы, очень-очень близко. Я надеялся, что они просто стреляют в воздух, чтобы напугать тех, кто прятался в бункере.
Люди начали выходить на поверхность. Больше никто не кричал. Только плакали дети, а взрослые тяжело вздыхали. Я не осмеливался подползти к краю пола, на котором лежал. Вдруг кто-нибудь поднимет голову и посмотрит вверх именно в этот момент?
Они выходили из бункера очень долго. Долго орали немцы и полицаи, и чьи-то ноги всё шли и шли по обломкам в сторону ворот. Кто-то спотыкался, кто-то поскальзывался на осыпающемся колотом кирпиче и раскрошенной штукатурке. Раз или два кто-то упал. Один из немцев снова выстрелил, но теперь уже никто не закричал. Детский плач тоже прекратился. И вот все они ушли. Я ещё какое-то время слышал голоса от ворот и с улицы, потом ещё крики, когда всем приказали построиться по трое, так же как и нам в тот день… Потом они зашагали. Звук шагов удалялся, становился тише. Снова раздались выстрелы. Затем я услышал, как завели мотор машины и она уехала.