Он пошел в ванную и встал перед зеркалом, хмуро глядя на свое отражение – или, может быть, отражение хмуро глядело на него? – повертел головой слева направо и справа налево, растянул губы в улыбке, потом тряхнул головой и тихонечко хохотнул, ты сумасшедший, сукин ты сын. Больной на всю голову. Он еще раз оглядел себя в зеркале, пожал плечами и вышел из ванной.
Он встал за спиной Линды, секунду помедлил, потом положил руки ей на плечи и поцеловал ее в шею. Ему показалось, она слегка наклонилась назад, навстречу его поцелую, и он продолжал целовать ее в шею, медленно гладя ее по плечам, и видел себя как бы со стороны – наблюдал за собой, как за актером, играющим роль, – или скорее как за человеком, который подражает актеру в любовной сцене. Он чувствовал себя зажатым, неловким и неестественным, но все равно заставлял себя целовать ее в шею и тянуться руками к ее груди. Очень нежно, но твердо она отодвинула его руки. Он продолжал шумно дышать ей в шею, пытаясь вложить в свои действии больше пыла и рвения, и одновременно мысленно критикуя себя за такое убогое исполнение. Но он не мог остановиться.
Пойдем в постель.
Линда тихонечко засмеялась и обернулась к нему. Ты такой странный. Минуту назад ты смеялся над фильмом «Эбботт и Костелло встречают Человека-волка», а теперь вдруг приглашаешь меня в постель.
Не вижу ничего странного в том, что мужчину тянет в постель с красивой женщиной, он попытался заставить себя поцеловать ее снова, но она мягко его отстранила, и он сел за стол.
Да, наверное. Просто меня удивил выбор времени. Удивил и рассмешил.
Гарри пожал плечами, старательно изображая невозмутимость, но все равно чувствовал себя неловко. Я не знал, что есть какое-то специальное время.
Время есть подходящее и неподходящее, она по-прежнему улыбалась.
Я всегда думал, что всякое время подходящее.
Может быть, для тебя. Но для меня – нет. А в паре участвуют двое.
Гарри снова пожал плечами и попытался прогнать эту сущность, что бесновалась внутри, но не смог. Он не знал, что сейчас произошло и как получилось, что их разговор вдруг скатился на эту тему, и он понимал, что вроде бы делает что-то не то, но уже не мог остановиться и просто не знал, что еще делать и говорить. Что-то вырвалось из-под контроля. И он ничего не мог сделать – только слушать себя, и наблюдать за собой, и чувствовать, как его корежит внутри от этой чертовской беспомощности, когда не знаешь, что делать.
Прости, если я тебя чем обидел…
Ты меня не обидел,
Гарри, она все еще улыбалась ему.
…но я не думал, что ты так тщательно оберегаешь свое сокровище.