Питер вспомнил, что он написал в плане-проспекте будущего романа. В его сознании отчетливо возникли исписанные им страницы, и, закрыв от ужасной, сверлящей мозг боли глаза, он мысленно прочитал:
«— Вы знали об этих группах убийц?
— Ходили какие-то слухи…
— Что вы слышали о них?
— Ничего конкретного… Никаких доказательств. Гувер не допускает утечки информации. Все происходит в обстановке строжайшей секретности. Человек не знает даже, что делается в соседнем кабинете. Каждый — только одно из звеньев цепи…
— Как в гестапо!..
— И все же вы что-нибудь слышали об этих группах?..
— Только то, что были приняты окончательные решения, если бы план не удался…
— Окончательные решения… О Боже!
— Если нам недоставало последнего, самого убедительного оправдания… то теперь оно у вас, кажется, есть. Через две недели Гувер будет убит, а его досье — изъяты».
Так это все с самого начала было правдой. Не вымыслом, а чистой правдой! Джон Эдгар Гувер умер не естественной смертью, какой умирают старые больные люди, а был убит.
Внезапно Ченселору со всей очевидностью стало ясно, кто организовал покушение на директора ФБР. Это был не Белый дом, а группа внешне безупречных джентльменов, которые втайне от всех присвоили себе право принимать решения по важнейшим вопросам и фактически управляли страной.
«— Вы не можете так поступить! У вас есть необходимые доказательства, чтобы привлечь Гувера к суду. Пусть предстанет перед судом и выслушает приговор страны.
— Вы не понимаете создавшегося положения… В стране нет такого суда, нет такого судьи, нет такого члена Конгресса, которые могли бы организовать судебный процесс над ним. Даже президент и вся его администрация не в состоянии сделать это.
— Ведь есть же законы!
— Есть досье… Те, кто осмелятся на какой-либо шаг, будут скомпрометированы… И сделают это те, кто предпочтет выжить, а не бороться…
— Значит, вы сами не лучше, чем он».
Итак, это правда. «Инвер Брасс» приняла решение об убийстве Гувера, и оно было выполнено…
Все произошло с такой молниеносной быстротой, что Ченселор успел только отшатнуться. Рамирес схватил его за грудки и изо всех сил ударил под ребро. Питер упал на бок, пытаясь увернуться от следующего удара, а генерал, встав на одно колено, дотянулся до валявшегося на полу кольта. Тренированная рука военного крепко сжала рукоятку, большой палец привычно нащупал предохранитель. Рамирес вскинул оружие.
Питер понял, что, если ему и суждено сейчас умереть, он должен по крайней мере попытаться что-то сделать. Вскочив на ноги, он бросился на генерала. И не успел. Раздался оглушительный выстрел, кровь брызнула на стену.