Оглушительный, как взрыв, выстрел был слышен за несколько кварталов. Кто-нибудь наверняка вызовет полицию. Нельзя, чтобы видели, как он покидает дом. Придется удирать через боковой вход и побыстрее раствориться во тьме.
Словно сумасшедший, Питер промчался по узкому коридору, ведущему на кухню. На скользком кафельном полу его занесло, но он удержался и бросился к входной двери. Осторожно открыв ее, он выскользнул наружу и прижался к стене.
Высокий забор отделял дом Рамиреса от соседей. За гаражом виднелась подъездная аллея. Питер спрыгнул с маленького крыльца на лужайку и, продираясь сквозь заросли кустарника, побежал к забору. Перебравшись через него, он промчался по аллее, выскочил на улицу и бросился к стоявшей в квартале от улицы Рамиреса автомашине Брауна.
Дойдя до «триумфа», Питер сел в машину. Через заднее стекло ему было видно, как на лужайке перед домом Рамиреса собирается возбужденная толпа и вспыхивают фары патрульной полицейской машины.
Послышался звук другого мотора — Ченселор обернулся. С противоположной стороны приближалась машина военной полиции. Она остановилась рядом с «триумфом». Из нее, забрав ключи у одного из солдат, вышел Браун.
Сопровождавшие отдали майору честь и уехали.
— Как хорошо, что вы уже здесь! — воскликнул Браун.
— Нам надо удирать, и как можно скорее.
— В чем дело? Что там за толпа?
— Рамирес мертв.
Не говоря ни слова, Браун сел за руль и завел мотор. Они не проехали и квартала, как навстречу им выскочил лимузин с огромными слепящими фарами. Своими очертаниями он напоминал гигантскую акулу-убийцу, рассекающую на глубине темные воды. Питер не мог удержаться, чтобы не заглянуть в окна промчавшейся мимо машины. Водитель, вероятно, был полностью поглощен только одним — скорее добраться до цели. Через заднее стекло Ченселор видел, что этой целью оказался дом Рамиреса. Водитель был негром. Питер закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.
— Что случилось? — спросил Браун, сворачивая на автостраду. — Вы убили его?
— Нет. Я мог бы это сделать, но не сделал. Вы были правы: он застрелился. Он не мог смотреть в лицо фактам, связанным с Часоном. Эта бойня на его совести. Ее подстроили, чтобы удержать в тайне то, что они сотворили с женой Макэндрю.
Помолчав, Браун с отвращением и в то же время с недоумением бросил:
— Ублюдки!
— Если бы история с женой Макэндрю всплыла наружу, это могло бы привести к раскрытию других подобных операций и экспериментов. Они знали, что делали.