(АЖ) Еще один знаменитый русский, Пуни.
(ДВ) Да, я хорошо знала Жана Пуни. Замечательный человек! Блистательный и к тому же очень занятный. Его искусство заслуживает отступления. Оно всегда было очень серьезным, но в конце жизни Пуни стал писать легче. Поначалу он был чистым конструктивистом. Работал с Малевичем, преподавал в знаменитой школе Шагала в Витебске. Но в итоге, как почти все выдающиеся русские художники ХХ века, оказался в Париже. Такой интересный был дядька! По нему можно было проследить всю историю ХХ века. Но он был также наследником предыдущего столетия, ибо, как все, с кем я познакомилась в молодости, корнями он уходил в XIX век. При этом он был настоящим модернистом. Для меня было большой радостью одалживать его произведения и участвовать в организации его выставок.
(АЖ) А Николя де Сталь, тоже русский?
(ДВ) С Николя де Сталем я познакомилась в ранней юности. У него картины были почти черными. Я спрашивала: «Ну зачем ты все пишешь черным? Ничего же не видно». – «Не волнуйся, все проявится!» И действительно, все проявлялось. Я познакомилась с ним перед войной, мы часто встречались у Луи Карре на авеню де Мессин. Луи Карре, как я вам говорила, был потрясающим человеком. Это он первым открыл путь искусству модерна во Франции. В своей галерее он выставлял всех, кого мог: Майоля, Руо, Пикассо… А во время войны его галерея была единственным местом, где можно было найти что поесть или выпить – и не только на вернисажах! Знаете, тогда, во время оккупации, все не шиковали, а тут такая удача – стаканчик красного! Карре принимал художников с бесплатным баром, если можно так сказать. Был еще один русский художник, Андре Ланской. С Ланским и де Сталем мы говорили по-русски. Это очень нравилось Луи Карре, который не понимал ни слова, но видел, что мы хохочем как сумасшедшие, распивая его вино. Фантастические были мгновения, мы забывали обо всем остальном.
(АЖ) Среди парижских художников была значительная русская колония…
(ДВ) Да, люди из первой волны эмиграции. Все это уже в прошлом. Русским не было числа, и они посеяли семена искусства модерна: Шагал, Кандинский, Пуни, Ланской, де Сталь, Поляков… И еще много других, менее известных. Все эти русские, поселившиеся во Франции, надеялись, что советская машина развалится и в один прекрасный день они смогут вернуться на родину. Она и развалилась, но куда позже, чем они надеялись. Большинство из них к тому времени умерли.
(АЖ) Как сегодня все эти художники в изгнании оцениваются в истории искусства?
(ДВ) Смотря кто. Шагал не особенно воспринимается русскими как свой. Кандинский – немного больше. Но национальность в счет не идет, это в первую очередь европейские художники. Я проехала по всей России, сегодня все по-другому.