(АЖ) Помимо галереи на улице Жакоб у вас в том же квартале была еще и книжная лавка…
(ДВ) Да, но гораздо позже, в 1950-е годы. Я мало сплю, у меня постоянно бессонница. Ночью я читаю, и мне показалось занятным открыть книжный магазин, работающий допоздна. Это мой опиум. Книжные лавки меня всегда зачаровывали. Во время войны на бульваре Сен-Жермен в доме 180 был книжный магазин, который назывался «Альбертина Скарлет». Там же продавались и картины. Альбертина была женой Бернуара, замечательного издателя, выпускавшего редкие книги. А Скарлет была подругой одной художницы, очень интересной дамы. После войны, в 1952-м или в 1953-м, Альбертина и Скарлет разошлись. Скарлет спросила меня, не хочу ли я выкупить право на аренду. К чему мне было это право на аренду? У меня уже была моя галерея. Но тут Альбертина мне сказала: «А кто тебе велит продавать картины? Продавай книги. Ты же сама книжный червь». Она попала в точку! В первую очередь я продала свою библиотеку по сюрреалистам. Это заняло два года. У меня была большая политическая библиотека – ее я тоже продала. Наконец, я продала свои книги, которые сегодня были бы на вес золота. А потом я стала продавать выходившие в то время книги, касавшиеся гомосексуалов. Это привлекло многих покупателей. Но я могла заниматься этим только ночью, потому что днем у меня были дела в галерее. Впрочем, мне было не в тягость работать ночью. Покупателями были все местные гомики, знакомые и незнакомые художники, девушки с панели Сен-Жермена – такая публика! Приходили писатели, чтобы продать свои книги. По дороге из Сената захаживал Гастон Палевски – мой верный товарищ, еще со времен Сопротивления. Это было очень весело. Ко мне заглядывали Джакометти, Бранкузи, Боннар… Однажды забрел даже Оппенгеймер, отец атомной бомбы. Он хотел со мной познакомиться. Мы договорились встретиться на следующий день в ресторане «Кальве». Но о бомбе мы говорили мало. Это было в 1954-м. При этом книжная лавка просуществовала недолго. Я ноль в торговле, продажи были не главным.
(АЖ) Есть люди, о которых вы не упомянули, хотя я знаю, что вы были с ними близко знакомы. Это Луи Арагон и Эльза Триоле.
(ДВ) Я их терпеть не могу! Для меня они просто мерзавцы. Из-за Арагона я даже поругалась со своим другом Матиссом – тот воспринимал его слишком серьезно.
(АЖ) Арагон о нем столько всего написал…
(ДВ) Это правда. Но к концу жизни Матисс не был таким уж близким его другом. Арагон был крупнейшим французским поэтом и выдающимся писателем. Этого у него не отнять, что есть, то есть. Но я не прощаю ему предательства, его просталинскую позицию.