* * *
В тот августовский вечер отец говорил со мной предельно прямо – и, надо сказать, что это был далеко не первый наш разговор о политике. Задолго до того отец уже рассказывал мне о глубокой неправде советской идеологической системы. Говорил он мне и о том, сколь критично относился к официозу мой дед – Петр Георгиевич Чистяков. Он, к слову, будучи членом партии, смотрел на советскую власть без иллюзий. Мне вспоминается один из таких рассказов.
Между повседневной формой Военно-воздушных сил и формой КГБ есть некоторое сходство. Их сближает цвет петличек, просветов на погонах, околыша на фуражке и канта на брюках (именно о брюках и пойдет речь далее). Однажды мой дед, полковник ВВС и профессор Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е.Жуковского, будучи в штатском, зашел вместе с моим отцом в ателье. Было это в семидесятые годы. Он хотел несколько ушить форменные брюки или, быть может, проделать какую-то другую, сходную процедуру, совсем не сложную, как ему казалось, но мастер сказала, что такую работу они не делают. «Плохая у вас контора!» – в сердцах сказал дед. «Да уж получше, чем ваше КГБ!» – с нескрываемым презрением ответила ему его собеседница (а ведь в те годы КГБ нередко называли именно «конторой»). «Мы не знали, что делать, – рассказывал отец, – обидеться на то, что нас приняли за кагебешников, или порадоваться столь адекватной реакции на это ведомство!»
* * *
Удивительно – но я хорошо помню тот день, когда я впервые услышал о Николае Степановиче Гумилёве. Это было, наверно, в 1986 году: к нам в гости пришел мой дядюшка – отцовский кузен, и они с отцом, как обычно бывало, завели долгий разговор, сидя у отца в кабинете – так он в те годы называл угол большой комнаты, где стоял его письменный стол и книжные стеллажи. Я играл рядом и, конечно, приставал к ним со всякими вопросами. «Петя, не мешай! – сказал отец. – Мы смотрим Гумилёва». Фамилию эту я запомнил сразу – и тут же увидел в руках у отца фотографию коротко стриженого молодого человека с дымящейся сигаретой в руке. Вскоре после того я увидел этот портрет, уже в рамке, висящим у отца в кабинете.
Через пару лет я стал заниматься живописью у Александры Борисовны Бер, жившей по соседству с нами в Ясеневе. Занятия эти были несказанно хороши: помимо рисования, Александра Борисовна всегда читала нам вслух и рассказывала интереснейшие вещи. Буквально на одном из первых занятий она предложила нам выучить «Капитанов» Гумилёва – и тут же сказала мне: «Это ведь любимый поэт твоего отца». Я попросил у отца книгу – и он дал мне маленькую брошюру избранных стихов Гумилёва – приложение к «Огоньку». Я открыл ее – и тут же прочитал все стихи, что были там напечатаны. «Капитанов» мгновенно выучил, а потом сами собой стали запоминаться и другие его стихи… И с тех пор я с ними не расстаюсь. Конечно, книга не всегда под рукой, но их ведь – не все, конечно, но многие – вполне можно хранить в памяти…