— Без своих компаньонов даже не собираюсь этот вопрос обсуждать! — в тридцать два зуба улыбнулся я. — Хотя их имена, для анализа, можете назвать.
— Да, получается, что эта известь плохого качества, — жаловался меж тем управляющий, а мы смотрели, как укладывают верхний слой, действительно, выкладывая его, словно мозаику, на слой белого бетонного «теста», в свою очередь укладываемого на невысокий слой мелкого щебня, обильно политого известковым раствором. — Потому на виа я пустить такой раствор не могу, но на временную дорогу — самое то. Ибо нельзя без дороги на каменоломни, осенью по грязи мы ничего не сможем уложить.
— Одобряю, Дионисий. Всё правильно делаете, — похвалил я, ибо вся эта экскурсия по сути его отчёт о проделанной за пару недель моего отсутствия работы, дескать, «чив ли я?» Достоин своей должности? Так и хотелось сказать: «Чив, чив». — А расскажи-ка эту байду про известь? Прокопий был слишком занят, и говорил больше не об извести, а о сене, овсе и лошадях, и о кирпиче для выкладки новых известковых печей. А я сам процесс, что там, и как её добывают, никогда не видел.
Сеньоры бароны также с интересом слушали, особенно Ворон. Хотя нет, и у Мериды глазки бегали. Думаю, если у них во владениях есть известняк, сто процентов они у себя такое производство зимой поставят. Видя благодарных слушателей, Дионисий начал экскурс в местные технологии.
Вона как, получается. Известняк, основа всего современного строительства — банальный известняк. Он у нас не просто широко распространён; судя по знаниям Ромой геологии, и ареала его нахождения в памяти Ричи, похоже, на нём стоит и Пуэбло, и все окрестные земли. И местные горы с лаконичным названием Холмы — тоже состоят из него. Проблема в том, что он везде разного качества, а для строительства подходят только очень чистые сорта. Но в некоторых местах на поверхность выходит достаточно «кошерный», «белый-пребелый» известняк, и в этих местах ставят каменоломни. Поменьше, чем у нас здесь, и задача рабочих там — просто ломать белоснежные каменюки, делая из них мелкую щебёнку. Оную щебёнку загружают в специальную высокую печь из кирпича особой (жаропрочной?) глины, где долго-долго греют. До двух дней. Дров надо — немерено. На выходе получается белый порошок, который нельзя трогать руками — жжётся. Та самая негашёная известь, что у нас продаётся на строительных рынках.
Известь тут же, на месторождении, гасят, заливая водой. Но не как у нас, загасили — и на побелку, нет. Её заливают водой в специальных ямах, и она стоит долго-долго, от трёх месяцев до нескольких лет. Ямы закрывают люками и закапывают, оставляя известь стоять под слоем воды, «догоняться». Слово «догоняться» это цитата. И чем дольше она стоит, тем лучше получается раствор. Сейчас, пока ям на месте производства мало, это делают в бочках, а так, как бочек мало, частично их везут сюда — вроде как для нижнего слоя и такая сойдёт. И эту низкосортную известь сеньор отдал на строительство вспомогательных дорог.