— А весной цвела же вроде, — продолжал расследование Сергей.
— И правда, странно, — согласилась Анна, — цвела, я помню. Красиво так! Как будто все дерево в бело-розовой пене было. Белое — где вишня, розовое — где сакура привита… Может, кто-то залез в сад и оборвал всю нашу вишню?
— Ага, точно. Не иначе Глинские, у которых два деревообрабатывающих завода в Карелии и верфь с прогулочными яхтами. Они — вороватые, как ни посмотри. Ты ложечки пересчитай на всякий случай.
Анна расхохоталась, а Сергей, ласково проведя по ее щеке рукой, направился в дом.
— Ну ладно, бог с ней, с вишней, посмотрим на следующий год. Вареники съем в любом случае, хоть с творогом, хоть с трюфелями, лишь бы как у бабушки — с маслом и сметаной.
Анна смотрела на его удаляющуюся широкую, надежную спину, и вдруг улыбка застыла на ее губах. Со стороны деревьев послышался тихий звук, интимное робкое чмоканье, словно садовый гном вдруг вздумал послать своей хозяйке воздушный поцелуй. Анна резко обернулась, но никого не увидела, хотя воображение успело нарисовать затаившегося в тени нахального извращенца, и она уже приготовилась звать мужа на помощь.
Женщина постояла еще какое-то время, до рези в глазах всматриваясь во тьму, маскирующую тайную жизнь сада, тихий шелест, шепоты и вздохи растений в самом радостном для них периоде вегетации. Листья почти беззвучно рассказывали о скрытой в черной почве жизни корней, об их каннибальских трапезах в толще перегноя, о костях животных и хитине насекомых, которые они нанизывали на себя по мере роста. Деревьям нравилось перебирать под землей эти сокровища, повторять их печальные посмертные изгибы, пронзать истлевшие скелеты, примерять на себя, как винтажные броши, и гадать о смутных смыслах коротких жизней и причинах тихих, незаметных для мира смертей.
Чем глубже прорастали корни, тем запутаннее и страшнее были секреты, навеки впечатанные в копролиты, и нужно было постараться, чтобы выскоблить, высосать из них твердые, как алмаз, сны и опознать давно остывшие страсти.
Эти полуночные истории передавались от дерева к дереву, каждое растение спешило сообщить о своих находках и переживаниях, об ушедших в небытие мирах, получивших шанс вернуться в виде неправдивых, приукрашенных воспоминаний и раствориться в ароматном сумраке среди свежей листвы — уже навсегда.
Все тот же тихий звук поцелуя вывел Анну из оцепенения, она заморгала, прогоняя с век легчайшую, как крылья бабочки, ночную мглу, и по-прежнему не обнаружив источник странных звуковых эффектов, ушла вслед за мужем в их теплый, уютно и ярко освещенный дом.