Вишен они не дождались. Странное дерево удивительно преображалось год от года: каждую весну белый вишневый цвет все больше уступал буйному розовому цветению сакуры. Нежные лепестки цвета летнего рассвета облетали под порывами ветра и устилали сад шелковистым трепещущим ковром.
— Разве так бывает? — задумчиво спросила Анна как бы саму себя, стоя на террасе и задумчиво перебирая сочную клубнику на хрустальном блюде.
— Как «так»? — Сергей ухватил за хвостик крупную сочную ягоду и с удовольствием съел, любуясь женой. Может ли быть что-то более прекрасное, чем молодая рыжеволосая женщина, поедающая клубнику…
— Я думала, что сакура будет расти только на тех ветках, где была прививка… — продолжала рассуждать Анна, — То ли эти ветки так сильно разрослись, то ли… Посмотри, от вишни уже и не осталось ничего.
Сергей вслед за женой окинул взглядом сад, где солировало мощное дерево с раскидистой кроной, на протянувшихся горизонтально ветвях которого будто отдыхала стая фламинго. Розовое ароматное облако волнообразно колыхалось совсем не в такт дуновениям ветра, извивалось, словно живое существо, в упорных попытках принять какое-то другое обличье…
— Отличное место для качелей! — вдруг беззаботно сказал Сергей. — Вон ту ветку видишь? Надежная. Качельки детские можно туда подвесить.
Анна рассеянно кивнула и продолжала всматриваться в тень, которую отбрасывала сакура. Тень тоже была необычной, неестественно темной для такого солнечного дня, она как будто отсекала свет, вычерчивая на земле идеальный круг застывшего черного цвета, в который, кажется, не залетали жуки, стрекозы, и даже мелкие птахи выписывали в воздухе дерзкие пируэты, не нарушая его границ…
— Вилли! Играть! — Анна схватила каучуковый мячик, и песик тут же стремглав подскочил к ней, предвкушая любимую забаву.
Мячик полетел через всю лужайку и пружинисто отскочил от ствола сакуры, а к нему уже несся Вилли, как белая струя пара под давлением. Песик влетел в теневой круг под деревом и тут же зашелся в визге, завертелся волчком и выкатился на залитую солнцем траву, отчаянно возя по ней мордой и жалобно скуля.
— Малыш, что такое? — Анна склонилась над песиком, и он жалобно и доверчиво положил ей мордочку на руки. Один глаз Вилли был словно запечатан красным сургучом. Сначала показалось, что глаза нет, он выколол его, наткнувшись на острую ветку, и теперь на месте озорной черной бусинки зияет вывернутая мясом наружу мертвая глазница… Но, когда Вилли перестал вертеть головой, стало понятно, что глаз цел, только залит каким-то клейким, вязким веществом.