Ему было скучно.
Он, конечно, расслышал хруст гальки под ее ногами. Ветер немного утих, и Кия катила волны мягко, почти беззвучно. Зной растекался в воздухе травяной патокой, и облака залипли в небе неподвижно. Вика сбивалась с шага, когда под ноги подворачивались крупные камни, и взмахивала руками, словно марионетка, которую пьяный кукловод дергал за ниточки, не выплывая из уютного беспамятства. У кукловода были тонкие беспокойные пальцы, как у Оксаны, и опухшие, полуприкрытые веки Сергачева. Вика закусила губу. Он не собирался на нее смотреть, и объясняться не собирался. Для него она уже была в прошлом: измерено, взвешено и… отброшено за ненадобностью. Разбирайтесь сами…
Хлопнул полог палатки, картонная бирка от чайного пакетика глухо постукивала по кружке при малейшем дуновении воздуха, пластиковый стаканчик перекатился между тарелок, оставшихся на столе после завтрака, искра солнечного света застряла в капле на прозрачном боку. Виктор не шевелился и дышал ровно.
Это она строила на нем расчет. Она притворялась.
А он ее просто трахал.
Вика открыла рот и выпустила беззвучный крик одним долгим судорожным выдохом. Жилы на шее натянулись струнами, ребра сжимали легкие, выталкивая ярость наружу, и, оказавшись на свободе, она рванулась, заслоняя собою все, как Илгун-Ты заслоняло корявыми ветвями небо за спиной.
«И поэтому у тебя в багажнике «вепрь лежит?»
Слово звучало опасно. Коротко, жестко и звонко, словно маслянистый щелчок. Вика прошла под тентом между палаток, мимо Сергачева — кажется, он подобрал ноги, — убыстряя шаг. Огненно-зеленые блики скользили по бокам машины, как языки пламени, выжигавшего ее изнутри. Вики прищурилась и вытянула руки вперед, горячий воздух тек между пальцами. Она должна что-нибудь сделать прямо сейчас. Ручка багажника обожгла пальцы, она надавила на скобу, потянула дверь.
Ружейного чехла, который она заметила еще в городе, внутри не было. Смятый спальник, аптечка, насос, бухта троса свернулась оранжевым удавом в углу, блестящий и приплюснутый замок багажного ремня сонно приподнял змеиную голову, сверкнул желтой искрой: «Что, подруга, облом?»
Лоб Вики обсыпала испарина, злость и разочарование рвали поясницу. Она выпустила багажную дверь, и та сочувствующе толкнула девушку в плечо, закрываясь. Вика пошатнулась, взгляд застыл на маленькой лопатке с короткой гладкой ручкой и шишкой на конце. «Он опять тебя поимел», — Вика сомкнула холодные пальцы на ручке. — «Они оба тебя поимели»…
Черенок горячо пульсировал в кулаке, лакированная поверхность влажно блестела.