В этом отношении Моцарт теперь действительно был подобен «свободному художнику». Но уже в этой ранней попытке дать волю своему индивидуальному музыкальному воображению начала проявляться вечная дилемма «свободного» художника: давая в своих произведениях свободу фантазии, особенно способности видеть или слышать все вместе, и этим нарушая границы существующего канона художественного вкуса, художник изначально снижает шансы встретить отклик со стороны публики. Это может быть неопасно для него, если отношения власти в его обществе таковы, что публика, которая наслаждается искусством и платит за это наслаждение, относительно нетверда в своем вкусе или, по крайней мере, вкус ее формируется под влиянием специализированного художественного истеблишмента, к которому принадлежат и сами ведущие художники. Иначе обстоит дело в обществе, истеблишмент которого рассматривает хороший вкус в искусстве, а также в одежде, мебели и архитектуре как само собой разумеющуюся привилегию своей социальной группы[103]; здесь склонность «свободного художника» к инновациям, выходящим за рамки существующего канона, может стать для него крайне опасной. Император Иосиф II, принимавший некоторое участие в планировании оперы «Похищение из сераля» как прототипа немецкого зингшпиля, был, очевидно, не вполне удовлетворен завершенным произведением. После премьеры в Вене он сказал композитору: «Слишком много нот, дорогой Моцарт, слишком много нот».
Одна из певиц, видимо, тоже пожаловалась на то, что оркестр заглушает ее голос. И в этом отношении Моцарт, сам того не осознавая, инициировал смещение баланса власти. В придворных операх старого стиля главенствовали певцы и певицы. Инструментальная музыка должна была подчиняться им, лишь сопровождать их пение. Моцарт же несколько изменил этот баланс: ему нравилось иногда переплетать человеческие голоса и голоса инструментов в своеобразном диалоге. Тем самым он подрывал привилегированное положение певцов и певиц. Одновременно он приводил в замешательство и придворное общество, которое в опере привыкло испытывать эмоции от звуков человеческих голосов, а не голосов музыкальных инструментов. Поэтому, когда Моцарт давал слово и оркестру, публика этого не слышала. Она слышала только «слишком много нот»[104].
Завершение эмансипации: женитьба Моцарта
6
Описанные до сих пор события — разрыв с архиепископом, решение покинуть родной город и жить «свободным художником» в Вене — были лишь первыми шагами Моцарта на пути его расставания с отцом. Следующим эмансипационным шагом стало решение жениться.