Моя молодость пришлась на предсмертную агонию СССР, который, предчувствуя свою скорую гибель, по меткому выражению Владимира Высоцкого «…как раненный зверь, напоследок чудил…»
Череда быстро сменяющихся безумных стариков, изображавших из себя руководителей страны, а на самом деле — считающих дни до своей скорой кончины, выдумывала все новые и новые издевательства над гражданами, вверенной им, страны. Создавалось впечатление, что, приближаясь к могиле, они думали только о том — какую бы пакость придумать, чтобы надолго остаться в памяти людей. Воистину, как пелось в какой-то детской песенке: «Хорошими делами прославиться нельзя» — последние коммунистические лидеры явно поступали согласно этому правилу. А может их, болящих, страдающих и мучающихся, так коробили радостные лица здоровых молодых людей, что они всеми силами пытались поскорее сделать их грустными и безрадостными. Мол — когда все страдают, то и нам легче.
Один кретин, прежде чем сдохнуть, развязал бойню, которая длилась в два с половиной раза дольше, чем Великая отечественная война и хоть потери были невелики90, но зачем они? Другой идиот, мучась в предсмертных корчах, устроил «проверки в магазинах», еще один, не слезавший из больничной койки, в натуре, живой труп — разгромил русский рок, приравняв самодеятельные концерты к уголовному преступлению. А самый последний (недаром, что последний), хоть и был не так стар и не так болен, но с головой явно не дружил — придумал «сухой закон», отчего всенародная ненависть распространилась не только на него, но и на его партию, да и на всю страну в целом.
Люди, как дикие звери, рыскали по городу ища где бы отоварить свои «водочные карточки», которые, наряду с реальными бутылками, превратились в своеобразную «твердую» советскую валюту — их копили, ими расплачивались, давали в долг — то есть обращались точно также как с казначейскими билетами. За водкой стояли громаднейшие очереди — народ открыто уходил с работы, чтобы не пропустить свое место и большинство начальников не противилось этому, поскольку у них в кармане тоже лежали карточки на водку.
Это было страшное, глупое, дикое время. Все в нашем мире рождается, живет и умирает. Не только люди и животные, но системы и государства, в том числе. А предсмертные муки ни у кого красивыми не бывают. Нам, как раз, и довелось прочувствовать это на своей шкуре.
В самый разгар горбачевского сухого куража, мы с Иринкой, которая приехала на несколько дней в Москву, решили сходить в кафе. Мне всегда нравилось кафе «Молодежное»91, памятное еще моему отцу, который иногда наведывался в молодости туда, где в 1962 году открылся первый джаз-клуб, а в 1967 году бит-клуб «КМ», закрытый после оккупации русскими Праги, осенью 1968 года.