Иринка взяла его в руку, направила на себя, нажала на кнопочку, раздался щелчок и палец соскользнул вниз вместе с отломившимся клапаном, а из образовавшейся дырки рванула мощная струя жидкости. Хорошо, что вверх, а не в лицо! Но, все равно, захлебнувшись брызгами и запахом, она инстинктивно ринулась к двери, отбросив баллон в сторону, где он еще некоторое время прыскал в разные стороны струей, как волчок, вертясь на полу.
Не прошло и минуты, как все закончилось. Баллон лежал неподвижно около кровати, но запах… Запах, яркий как солнце в пустыне и острый как нож, заполнил комнату и, в открытую дверь, потянулся по коридору. На шум и вонь стали сбираться соседи… Кто-то догадался открыть торцевые двери этажа, чтобы, по крайней мере, продуть коридор. Кто-то, прикрыв лицо тряпкой, добрался до окна и распахнул створки… в общем, ребята помогли… и к вечеру, когда я пришел, резкий запах выветрился из комнаты, но остался аромат дезодоранта, который, в малых количествах, приятен, но в таком объеме — был попросту невыносим.
Иринка две ночи ночевала у соседок, мыла пол, стены, шкаф, даже потолок, поскольку он был из крашеной в белый цвет фанеры. Поменяла все белье, кроме, естественно, матраса. Запах, конечно, ослаб, но, все равно, долго находится в ее комнате было трудновато. Начинало першить в носу, глазах и горле, непроизвольно вырывался какой-то собачее-лающий кашель. В общем — караул! Никакого огорчения от потери дезодоранта уже не было. Было единственное желание — сделать комнату вновь пригодной для жилья.
Тут подошли майские праздники, на которые Иринка уехала домой в Саратов, оставив окна открытыми настежь.
И, наконец, свершилось чудо — к ее возвращению, запах ослабел настолько, что стал даже очень-очень приятным, каким и должен быть запах в женском будуаре — ненавязчивым, но заметным и волнующим.
Хотя мы не так уж много дней провели вместе в этой комнате, но он как-то, сам собой, связался у меня с образом Ирины. Где бы я не был, стоило мне только вспомнить, только подумать о ней, как рядом со мною возникал этот тонкий, почти незаметный, аромат. И, если я, случайно, в толпе людей, ощущал подобный запах, то сразу же вспоминал ЕЕ, тридцать девятую комнату на втором этаже, нас, просидевших всю ночь обнявшись на окне и рассвет, который хотя и был виден только с другой стороны здания, зато превосходно отражался в окнах соседнего пятого корпуса.
А потом Ирина уехала. Мы продолжали встречаться, но, когда я оставался надолго в Москве один, то приходил сюда — на Второй Балтийский. И стоило мне только увидеть знакомые окна, как на меня накатывал волною знакомый запах — запах ЕЕ комнаты, запах нашего счастья. Казалось, что не только комната, а все вокруг пропахло иринкиным дезодорантом. Проходил ли я мимо торца здания или же шел вдоль фасада, пусть даже и уходил в сторону — к седьмому корпусу — все равно — запах и там преследовал меня, навевая сладостные воспоминания…