Поэтому вместо этого гораздо лучше было пройтись по мосту над Волгой. Солнце жгло, но вокруг простор и свежий ветер.
Мы всегда ходили по левой (если смотреть из Саратова) стороне. Левая сторона — северная и, глядя на север, можно было запросто любоваться окружающим пейзажем — солнце в глаза не било. Кроме того, тень от проезжавших грузовиком и автобусов, давала небольшой отдых от жары, что тоже немаловажно.
И вот однажды, по дороге к пляжу, я, несмотря на порывы ветра и шум машин, расслышал громкие детские голоса, доносившиеся с правого тротуара. Ватага мальчишек так шумела, что казалось — назревает драка? Но приглядевшись я понял, что они просто между собою о чем-то горячо спорят — каждый пытается перекричать другого, а один уже доорался до сипоты, что, однако, не мешало ему продолжать яростно спорить. К сожалению их разговор, за шумом транспорта, я не мог разобрать, поэтому просто решил понаблюдать за ними, щурясь от, слепящего глаза, солнца.
Я увидел компанию пацанят восьми-двенадцати лет, предводительствуемую парнем постарше — наверное лет четырнадцати-пятнадцати. Предводительствуемая — не совсем верно сказано. Не он вел их за собой, а они шли за ним. Старший двигался большими размашистыми шагами метрах в пяти впереди ватаги. Причем мелюзга, хоть и поминутно поглядывала на него и, порою, тыкала пальцами в его сторону, расстояния не сокращала, а держалась все время на почтительном отдалении. Вид парня говорил о том, что его с этой ватагой ничего не связывает. Меня удивило, что в этом споре он не проронил ни слова, хотя все говорило за то, что спор связан с ним.
Они поравнялись с нами и я разглядел, что старший шел совершенно отрешенно — не просто отдельно от мелюзги, а вообще — отдельно от всех людей. Его взгляд был устремлен неопределенно вдаль — про такое часто говорят, что человек глядит внутрь себя. Его лицо хранило отпечаток какого-то фанатизма или же скрытой, потаенной, идеи, полностью захватившей его разум. Вся эта кавалькада напомнила мне знаменитое полотно Серова «Петр Первый».
На какое-то время я отвлекся — это была самая трудная часть пути. Старый саратовский мост имеет выгнутую форму, обеспечивая над фарватером наибольшую высоту, которую я точно не знаю, но где-то в районе 30–36 метров. Поэтому, идя на пляж, мы сначала поднимались, а затем спускались. Вверх на жарком солнце я никогда не спешил. Поэтому сорванцы лихо опередили нас. Мы не дошли до вершины моста пару осветительных мачт, как увидели, что старший остановился, сбросил с себя рубашку прямо на тротуар, и, оставшись в каких-то спортивных трусах, стал перелезать через перила…