Выйдя из трамвая, мы решили на пляж не ходить, поскольку солнца не было, но домой не хотелось, а на проспекте Кирова было как-то гадко — и жарко, и парко. В такой обстановке никакое мороженое не привлекало. Поэтому мы проскочили Кирова и спустились к Волге, которая давала, пусть мнимую, но прохладу и, к тому же, услаждала глаз живописным видом.
Я уже сказал, что этот день был какой-то затянутый. Обычно время летело так быстро, что мы не успевали заметить, как утро превращалось в день, а день — в вечер. Проснулись — утро, пришли на пляж — день, вернулись домой — вечер. А сегодня четверть часа показалась целым часом. В общем, мы пребывали в ленивом оцепенении.
И тут с реки послышалась музыка, вернее — песня «Ягода-малина» в исполнении Легкоступовой — к Речному вокзалу причаливал прогулочный теплоход. Иринка вспомнила, что, за десять лет, прожитые в Саратове, она ни разу не каталась на этом теплоходе. А я уж тем более! Поэтому мы тут же решили исправить упущенное.
Через пять минут мы уже входили по трапу на борт и направились на заднюю палубу под тент, хотя солнца и не было, но сказалась привычка. Маршрут был невелик и длился от силы час. Сначала теплоход проплывал по мостом к Зеленому острову, разворачивался и шел вдоль города, после чего возвращался на Речной вокзал. Народа на нем было совсем немного, в основном, бабушки и мамы с детьми всевозможных возрастов и несколько взрослых, таких же молодых, как и мы людей. В трюме было совсем пусто, а верхние палубы заполнились едва ли наполовину. Из динамика снова раздалась «Ягода-малина», стало ясно, что это единственная запись, которая там была.
Вначале мы плыли неподалеку от берега и нам хорошо было видно все, что на нем расположено. Но, развернувшись за мостом, теплоход стал все дальше и дальше отходить от берега, что, в общем-то, меня расстроило, поскольку зрение у меня не ахти и пусть окоем, как говорится, стал шире, но мелкие детали пропали. Удрученный, я стал вертеть головой по сторонам и вдруг понял, что в исчезновении мелких деталей виноват не только теплоход, но и воздух, который стал как-то темнее и менее прозрачнее. Мы перешли на переднюю палубу и увидели, что вниз по Волге в направлении Увека небо стало очень темным, а сектор над рекой — попросту черным.
Обстановка становилась гнетущей и мне, как человеку совершенно сухопутному, к тому же совершенно не умеющему плавать70, на воде стало как-то не уютно. Захотелось почувствоввать под ногами твердую почву. Но теплоходик, как назло, удалялся от берега. В тот миг я позавидовал «Парижской коммуне», которая на всех парах шла к Речному вокзалу.