— …
— Когда я спросил, какая у умерших была группа крови, на меня посмотрели как-то нехорошо. А потом ко мне подошел Семен Михайлович, главный врач Первомайской ЦРБ, и сказал, что все умершие были молодыми мужчинами, и у всех была редкая группа крови, третья и четвертая. Так что здесь ты попала в точку. Криминалом пахнет.
— Слава, но ведь пересадка органов разрешена законом. Какой может быть криминал?
— В том-то и дело. Законом разрешается брать органы у тех, у кого зафиксирована смерть мозга. А констатирует смерь мозга комиссия из трех специалистов — судебного медика, реаниматолога и невропатолога. Так вот. Если раньше решение принималось врачами больницы, где находился потенциальный донор, то теперь по приказу Департамента Здравоохранения эти люди назначены приказом и колесят по всей области. Понимаешь?
— То есть в любую больницу приезжают чужие врачи, констатируют смерть мозга, и могут забирать органы на пересадку? — В моем голосе звучало сомнение. Все это выглядело слишком чудовищно.
— Ты все правильно поняла. Чисто номинально они должны известить родственников, но вот тут и начинается самое интересное. По недавно принятому Закону о трансплантации родственники в случае их отказа по поводу забора органов должны выразить свое несогласие. Понимаешь, их никто не спрашивает, согласны они или нет. Если они сами заявят о том, что не хотят, чтобы их родственник стал донором органов, конечно, забирать органы никто не имеет право. Но дело в том, что их никто не спрашивает об этом! А в момент, когда близкий человек находится между жизнью и смертью, никто и не вспоминает о своих правах.
— Значит, если они молчат… — до меня медленно начало доходить…
— Это истолковывается как их согласие. Ты слышала выражение «презумпция невиновности»?
— Конечно! — Я кивнула головой.
— Понимаешь, что это значит? — Слава смотрел на меня в упор.
— Более-менее… мне что-то Денис рассказывал.
— Эх, ты! Детектив недоделанный! В законе о трансплантации органов так и написано: «презумпция согласия», то есть все родственники умершего заранее согласны с донорством органов, а если не согласны, должны об этом заявить первыми.
— Значит, их никто не спрашивает? И смерть констатируют врачи не из больницы, а какие-то «назначенцы»?
Слава молча кивнул. Он выглядел очень уставшим и явно подавленным.
— А как констатируют смерть мозга? Но ведь не могут же объявить мертвым живого человека?
— В том-то все и дело. Раньше смерть мозга ставили клинически — по признакам, наличию рефлексов.
— А теперь?
— А теперь берут анализ крови из вены, перед этим увеличивают содержание углекислого газа в наркозной смеси, и через несколько часов смотрят уровень насыщения крови кислородом. То есть жив человек или мертв, теперь решает лабораторный анализ…