— Ты сегодня пафосный такой, — Варвара была в хорошем настроении, и даже бывший любовник её веселил.
— Любовь — это то, что принадлежит людям. Чистая, внезапная, как у Ромео. Болезненная, неудовлетворенная, как у Гамлета. Любовь страстная, как у Отелло, которая заставляет его раскаяться после преступления до нежелания жить. Любовь — это то, что как ясный огонь обжигает нас сквозь века, не дает нам стать механистичными организмами. Деньги, власть дают удовлетворение на краткий период, но не наполняют душу. Душу наполняют только любовь, дружба, милосердие. И Шекспир дает нам право на любовь.
— Но много ли людей готовы осмыслить всё, что ты сказал?
— Мы потеряли что-то невосполнимое в своем взгляде на людей. Человек- функция, ресурс, в общем, винтик. И поэтому все пьесы Шекспира пытаются адаптировать под это новое понимание человека. Шекспир сложен, многогранен, не понятен для публики, привыкшей к получению информации в пережёванном виде. Но великие режиссеры не сдаются, вновь и вновь ставят пьесы, снимают кино, будто пытаются до нас достучаться. Не до холодного разума — до сердец.
— Но его трагедии — это какое-то сплошное кровавое месиво. Почти в духе Тарантино.
— Так вот, мы привыкли — триллеры, а нужно достучаться до души. Человек — не функция, не машина, не биообъект с примитивным механизмом воспроизводства инстинктов удовлетворения разнообразных плотских и материальных потребностей. Человек — это душа с духовными потребностями. Шекспир играет душами людей, разыгрывает то комедии, то трагедии. Удивительная игра гения.
— Ты сейчас говорил, а я на тебя смотрела и вспоминала тебя того, когда увидела в первый раз. Ты думаешь, есть надежда, что люди задумаются?
— Конечно, есть. И эта ваша история она кажется исполненной одного большого зла. Но, наверное, там есть и ростки любви. Но фокус заключается в том, что нужно пройти через страдания. Я прошёл. И хочу сказать тебе, что всё, что случилось с нами, не зря. Я не сказал тебе в прошлый раз, при твоём мальчике…
— Может, мы не будем обсуждать наши личные отношения с Алексеем?
— Девочка моя, пойми, я посмотрел на него, он мне показался надёжным. Держись за него.
— Вот как? То есть, ты, почти как отец, благословляешь нас? — удивилась Варвара.
— Ну, пусть так. Я уже иду на тот круг, который будет последним. И могу видеть другим взором всё это. Страсть проходит. Это скоротечно. Физические возможности проходят. Остаётся только искать что-то в душе. Считай, что я одобряю твой выбор. И люблю тебя, хотя качество любви уже другое.
— Ты меня сегодня удивил, Андрей, — Варя наклонилась к сидящему в кресле Перевалову, обвив руками его располневшую фигуру. Её волосы упали ему на лицо, и он жадно вдохнул знакомый запах, — Спасибо тебе, что ты меня понимаешь.