Сиблинговая ситуация порождает угрозу одинаковости: чем четче обрисована разница, тем безопаснее доминирующий человек; основное же различие заключается в различии полов. Используя тело для репрезентации большого/маленького, белого/черного, мужского/женского пола, насилие становится социальным средством для противопоставления себя отличному по определенным признакам другому. Энн Парсонс отметила, что, когда сельские семьи переехали в трущобы Неаполя, патриархат пришел в упадок. Женщины зарабатывали, матери находили деньги на еду для детей и сигареты для своих мужчин. «Как душа в Чистилище, он ждет меня с открытым ртом, совсем как дети, когда они плачут и просят хлеба» (слова собеседника – Parsons, 1969, р. 97). Энн Парсонс, попавшая в ловушку знаменитой межпоколенческой парадигмы своего отца Толкотта[23], чьи наблюдения выходят за рамки этой парадигмы, отмечает, что семьи стали более разносторонними и, не имея патриархальной модели, мужчины заимствовали определение маскулинности у мужских банд. Тема «кризиса мужественности» указывает на обратную сторону бинарной модели доминирования/угнетения, вызывая неизбежный ответный удар против феминизма.
Сиблинговая модель показывает нам, что всегда существует скрытый кризис в гендерных отношениях с его предсказуемым разрешением в форме превосходства большого/белого/мужского. Такое превосходство культурно кодифицируется как индивидуальное или коллективное всемогущество, которое стремится либо к уничтожению, либо к ограничению до состояния бессилия. Печальная ирония заключается в том, что, несмотря на свои пугающе жестокие эгалитарные препубертатные нравы, сальвадорские девочки из Лос-Анджелеса, формирующие шайки, испытывают ностальгию по прошлой семье как наиболее конвенциональные девушки преступного мира, пытаясь спасти своих мужчин. Эта семья из прошлого живет в воображаемом ядерном сообществе на сельской ферме. Однако это типично для Бразилии: бразильские фермы были рабовладельческими сахарными плантациями, и именно в сельской местности мужское насилие над женщинами было закреплено как неотъемлемое мужское право. Там, где пожилые мужчины вступают в брак с молодыми женщинами, согласно патриархальным законам, они могут избивать своих жен, следуя логике отцовской дисциплины, и применять неконтролируемое насилие в рамках латеральной самодифференциации в отношении тех женщин, которые не рассматриваются как возможные матери их детей. Но иногда младшие, более слабые, образованные другие, такие как Бьянка, находят способы взять реванш, прибегая к заменителям насилия.