Значительное увеличение численности единоверческой общины в мазурской колонии за счет старообрядцев в результате регулярных посещений Добровольского вынудило руководство Преображенского кладбища в Москве принять соответствующие меры, тем более что об этом просили специально высланные в Москву староверки. В ответ на их просьбы в 1885 г. на Мазуры была отправлена молоденькая монахиня Евпраксия (Елена Петровна Дикопольская, 1863–1943), которая спустя некоторое время купила на свое имя за 40000 марок Войновский монастырь вместе с прилегающими к нему земельными угодьями. К ней присоединились монахини, уцелевшие после пожара женского монастыря в Пупах, происшедшего еще перед отъездом Павла Прусского, а также обитательница другого монастыря, также сгоревшего, но вновь отстроенного, который находился между Осиняком и Майданом. <Об этом мне сообщил Е. Крассовский в своем письме от 20 апреля 1966 г.; см. также: Jakubowski 1961: 98]> Когда профессор Тецнер в 1897 г. посетил Войново, в монастыре проживало 25 человек, в том числе 8 монахинь, а кроме того, неизвестное количество стариков и инвалидов [Tetzner 1899: 184; 1902: 227].
<От Ирены Шляхциц, жительницы села Пяски, летом 1965 г. я записал следующую историю.> Где-то около 1901 г. Войновский монастырь чуть не обрел своего собственного «святого». Монахини стали рассказывать легенду о том, что якобы скончавшийся в бывшем женском монастыре в Онуфриеве монах был «святым»: его увидела во сне одна из сестер. Было принято решение выкопать его «нетленные мощи», и с этой целью в Онуфриево прибыла специальная комиссия, в состав которой вошли представители местных властей. В результате раскопок на старом кладбище было найдено только несколько обыкновенных людских черепов. Сестры заявили, что Бог не захотел показать места, где упокоился «святой монах», так как в поисках реликвии участвовали неправоверные немцы. Объявление таких «святых» было явлением довольно распространенным в некоторых религиозных общинах: наличие в монастыре святых мощей привлекало множество паломников, которые привозили с собой богатые дары.
После неудавшейся попытки обрести «собственного» святого монахини воспользовались провозглашением высочайшего указа «Об укреплении начал веротерпимости» 1905 г. и решили снова отправить в Россию посланниц. В результате приложенных стараний к 1909 г. им удалось собрать определенную сумму денег, купить многие древние иконы и книги, а также привлечь новых послушниц. Две из них были дочерьми богатого купца из Казани, Тихонкина. Однако некоторые послушницы, оказавшись не в состоянии привыкнуть к тяжелой монастырской жизни, вскоре вернулись в Россию [Sukertowa-Biedrawina 1961: 64].