сообщил, что она ему тоже ее рассказывала в 1936 г> Во время войны старообрядцам, проживавшим в Онуфриеве, пришлось долго доказывать, что св. Николай в книгах, изданных в Иоганнисбурге, не имеет ничего общего с царем Николаем II и что эти книги вовсе не содержат шпионских донесений, предназначенных для царя. Отношение старообрядцев к российским военнопленным, которых немцы использовали для полевых работ, было дружелюбным. Единственный возникший конфликт был связан с тем, что войновские старцы отказались предоставить лагерному священнику помещение моленной для совершения литургии <как сообщил Е. Крассовский в своем письме от 28 октября 1968 г.>
После окончания военных действий на Мазурах разразился экономический кризис, в результате которого многие жители колонии совсем обнищали. Многие мужчины не вернулись с войны. В это время отмечается также начало упадка монастыря. В 1925 г. в нем оставалось всего лишь 12 монахинь и столько же послушниц. Вдобавок в период экономической депрессии в Европе, морозной зимой 1928/1929 г. повымерзали фруктовые деревья, что особенно сильно сказалось на монастырском хозяйстве, в котором фрукты были одним из важнейших продуктов питания [Jakubowski 1961: 100]. После того как сгорела деревенская моленная в Войнове, старообрядцам стало не хватать некоторых богослужебных книг и икон. Обратившись в связи с этим к своим виленским собратьям, наставник Максим Дановский установил с ними первый послевоенный официальный контакт [ВВССП 1929: 13].
Местные единоверцы наконец дождались своего собственного священника: приход возглавил присланный из Парижа Александр Аваев (1882–1956). Будучи офицером царской армии, он именно на Мазурах попал в плен в 1915 г. Фигура этого священника и роль, которую он сыграл, остаются загадочными. О. Александр Аваев был уроженцем Твери, из окрестностей которой в Польшу прибыло довольно много старообрядцев. Можно предположить, что его мать была полькой, так как в автобиографии, написанной им самим, ^написанная собственноручно А. Аваевым автобиография находится в архиве православного прихода в Войнове)>, указаны имя его дедушки Ян (а не Иван) и фамилия – Янковский [Автобиография св. Александра Аваева]. Аваев был призван в армию в 1904–1906 гг., был участником русско-японской войны и воевал в Маньчжурии. Демобилизовавшись в 1908 г., Аваев вступил в известный монастырь в Калужской губернии, в Оптину пустынь [Четвериков 1926], послушником. Не успев до начала войны принять монашеский постриг, в 1914 г. он был снова призван в армию. Попав в плен, Аваев спустя некоторое время оказался в Париже, где, поддавшись на уговоры митрополита Евлогия, в 1922 г. был им рукоположен в священники. Поначалу он служил в Германии священником в лагерях для русских военнопленных, но в том же 1922 г. переехал на постоянное жительство на Мазуры, где ему поручили единоверческий приход, который без особого усердия окормлял молодой священник Диодор Колпинский. О. Александр сначала жил в Кадидлове, а затем перебрался в Войново, где и оставался до конца своих дней [Митрополит Евлогий 1947: 456–459; Ленчевский 1956: 42–45].