При гитлеровском режиме особо трудно пришлось о. Александру Аваеву, которого часто допрашивали в полиции и за квартирой которого велось постоянное наблюдение. Основываясь на слухах, немецкие власти подозревали его в связях с иностранной разведкой. Из-за этого он отказался от поездок за пределы деревни и вообще редко выходил на улицу. Частично сохранившаяся библиотека свидетельствует о его всесторонней начитанности. Наблюдая усилия властей, проводивших германизацию населения, он старался активно противодействовать этому и, несмотря на запрет гитлеровцев, обучал на уроках религии также русскому языку, давал молодежи и взрослым различные книги для чтения на русском языке, пропагандировал русскую культуру. Библиотекой о. Александра пользовались не только единоверцы, но и местные старообрядцы. Пытаясь сохранить родную материальную культуру, о. Александр создал при церкви небольшой этнографический музей, в экспозиции которого были представлены модели старых построек и хозяйственная утварь. Считаю необходимым отметить, что поколение единоверцев, современное Аваеву, лучше владеет русским языком, чем то же поколение старообрядцев. <Поэтому мне кажется, что описание личности А. Аваева, данное Мельхиором Ваньковичем в книге «На тропах Сментка», выглядит не слишком глубоким [Wańkowicz 1936: 76–77].>
Во время Второй мировой войны погибло много мазурских старообрядцев, а из уцелевших многие не вернулись домой. Не смог состояться запланированный на 1940 г. юбилей – 110-летие Войнова, а тех, кто пытался об этом напомнить, обзывали «русофилами» или «коммунистами» <как написал Е. Крассовский в своем письме от 28 октября 1968 г.> Когда фронт подошел к старообрядческим поселениям, при первой встрече с советскими солдатами старообрядцам иногда было трудно объяснить, что они не «власовцы», а издавна проживающие здесь старообрядцы. После войны они получили те же права, что и все граждане Польской Народной Республики. В 1945 г. о. Аваев обратился к православной иерархии в Париже с вопросом, как функционировать в новых условиях. Ему велели подчинить единоверческий приход православному митрополиту в Варшаве, что он официально оформил 14 октября 1946 г. [Ленчевский 1956: 44]. В вопросах управления староообрядческая колония на Мазурах стала руководствоваться теми же самыми правовыми нормами, что и старообрядческие общины на территории Польши. Польские власти очень дружелюбно отнеслись к монахиням. 30 января 1956 г. в Войновском монастыре загорелся электрический свет. Электрификация монастыря была проведена по инициативе Русского культурно-образовательного общества и Сельскохозяйственного отдела Воеводского народного совета в Ольштыне [Среди старообрядцев в Войнове 1959: 4]. В это время были также установлены первые контакты между мазурскими старообрядцами и их собратьями из Августовского повята. В 1959 г. в Войново приехала группа девушек из Габовых Грондов и Бора, чтобы под руководством опытных староверок совершенствоваться в ремесле ткачихи. Затем в 1960 г. по инициативе Русского общества дети из Войнова провели время в совместном летнем лагере в Габовых Грондах [Письмо в редакцию 1959: 6; А-ак 1960: 7]. Однако более широких контактов не отмечено, если не считать частных встреч, преимущественно родственников, хотя и эти контакты были немногочисленными. Религиозные связи между колониями были нарушены. Спустя год после смерти о. Александра Аваева (1957) к единоверцам был прислан новый священник – о. Александр Макаль, который окормлял также православных репатриантов. В настоящее время приход фактически стал православным с элементами единоверия и насчитывает около 100 прихожан. С июня 1971 г. во главе прихода стоит священник Александр Шеломов.