– Я не вру.
– Ладно. Допустим… Скучала?
Она не знала, что ответить. Главное, не выводить его из себя. Лучше промолчать.
– Нет, наверное, – продолжал он. – Можешь так и сказать.
Она отвернулась к окну.
– Вы кого-то убили? – решилась она.
– Да.
– К… как?
Его, казалось, удивил этот вопрос.
– Задушил.
Она закрыла глаза, стараясь не дрожать. Надо говорить с убийцей, может быть, приручить его. Но чем больше она о нем узнает, тем меньше вероятность, что он отпустит ее живой.
– А меня?
– Что тебя?
– Как вы меня убьете?
Она услышала, как закрылась дверь, и почувствовала себя совершенно одинокой. Никого не позвать на помощь, ни малейшего воспоминания, за которое можно ухватиться.
Ничего, одна пустота.
Изри заходил каждый день, пока я не начала вставать с кровати. Он меня кормил и поил.
Он рассказал мне о похоронах Маргариты, и я узнала, что он положил ей на гроб розу. Розу от нас обоих.
Пришли двое ее сыновей, то есть не все три. Маргариту похоронили в «квадрате для неимущих», без памятника, на котором было бы написано ее имя. Забросали землей, и все.
Я очень много плакала в его объятиях. Я бы так хотела проводить свою подругу в последний путь. Ведь я видела ее последней, говорила с ней, держала за руку.
Ведь я так сильно ее любила.
День за днем Изри вел свое расследование. Странное расследование. Вероятно, он хотел узнать, на что способна его мать.
Ему были нужны подробности того, что она со мной проделывала. К своему удивлению, мне не удалось рассказать Изри ни одной детали. Слова застревали в горле. Мои страдания и боль не находили выхода.
Он спрашивал, откуда у меня след ожога на спине, и я просто ответила, что от утюга.
Однажды вечером, когда он подумал, что я уже уснула, я услышала, как он что-то шепчет. Я не открыла глаз, просто лежала тихонько. Думаю, он плакал.
– Моя мать страдала, знаешь. Это не она, это не совсем ее вина… Она, наверное, сошла с ума…
Когда я пошла на поправку, он заверил, что Межда уже никогда не причинит мне вреда. Что он отдает мне свою комнату, что мать согласна. Что мне уже никогда не нужно будет спать на лоджии и что я могу пользоваться туалетом.
Все это казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Я ему не поверила, но все-таки поблагодарила. И сказала, что буду думать о нем каждую секунду.
Затем Изри стал приходить через день, потом каждые два дня. Потом раз в неделю.
Межда оказалась терпеливой.
Ужасно терпеливой. И дьявольски умной.
Сначала она сделала все, чтобы сын ее простил. Она извинялась, умоляла. Раскаивалась. День за днем она успокаивала его ярость.