Она соврала, что стала плохой из-за дурного обращения с ней ее бывшего мужа, но что теперь она одумалась. Надо признаться, что делала она это с определенным талантом, она сыграла на слабости сына, напомнив ему о времени, когда защищала его от жестокостей отца.
Мне он сказал, что мать оступилась, что она больше не будет себя так вести и что, если я стану послушной, все наладится. Он, конечно, поверил в ее добрые намерения.
Когда Изри стал приходить реже, Межда перешла в наступление. Между нами установилась странная игра.
Игра на выживание.
Правила игры были простыми – заставить меня страдать, не оставляя следов. В конце концов, это не очень сложно. Нужно лишь хорошее воображение. И добрая доза ненависти.
Я старалась защититься, но Межда выше и намного сильнее меня. Она весит, по крайней мере, килограммов восемьдесят, во мне же нет и пятидесяти.
И главное, Межда – злых дел мастер.
Я же только учусь.
* * *
Тама на мгновение застывает у зеркала в ванной.
Выглядит она ужасно.
Бледная, круги под глазами, впалые щеки. Даже на волосы неприятно смотреть.
– Что застряла? – ворчит, открывая дверь, Межда.
Их взгляды на мгновение встречаются в зеркале. Проходят долгие секунды, наполненные молчаливым соперничеством.
– Убери-ка мне тут быстро.
Тама хватается за губку и начинает чистить раковину. Межда следит за ней, сидя на краю ванны. Глаз не сводит.
– Какая ты уродина, – вздыхает она. – Мать уж точно в гробу переворачивается!..
– Моя мама меня любила.
– Твой отец говорил иное, когда тебя продавал. Ты же помнишь, да? Что твой собственный отец продал тебя, как какую-нибудь козу!
Тама чувствует, как ее сердечко сжимается. Ответить – значит начать битву. Сегодня у нее на это нет сил. И завтра тоже, скорее всего, не будет.
– Даже дешевле козы, – добавляет Межда.
Тама яростно драит фарфоровую раковину, потом долго трет зеркало.
Вдруг они слышат, как открывается дверь, раздается голос Изри. Тама чуть улыбается, Межда меняется в лице и быстро выходит из ванной.
Тама же остается на месте. Зачем спешить. Однако она уже несколько дней ждет этого момента. Момента, когда Изри вернется и она ему все расскажет.
Момента, когда он положит конец ее мучениям.
– Тама?
Девушка бросает свое занятие и идет в гостиную к Изри. Тот делает знак матери, чтобы та ушла.
– Присядем? – предлагает он.
Она садится рядом с ним на диване и прилежно складывает на коленях руки.
– Ну что?
Тама пару минут мнется, а потом решается. Она рассказывает все в мельчайших деталях.
О том, что Межда заставила ее вернуться спать на лоджию, о том, что насильно накормила ее просроченными продуктами, от которых Таму рвало кровью. О том, что Межда держала ее голову в заполненной водой раковине и чуть не утопила. О часах, которые Тама провела, стоя на коленях на деревянной палке.