На Петровке мы зашли в кафе, где я обычно обедал. Это небольшое кафе самообслуживания с постоянным набором: сосиски, кекс, сметана, изредка какой-нибудь салат. Мы постояли немного в очереди и Аня взяла себе полстакана сметаны и булочку. Причем как-то довольно грозно спросила меня: буду ли я есть? Я робко отказался и она молчаливо одобрила мое решение не есть. С этого момента драма «Хождение грешной души по мукам в сопровождении ангела» вступила в фазу развернутой экспозиции. Мы сели за грязный, пошатывающийся столик в плохо освещенном зале кафе, я молчал, Аня ела сметану. Потом вдруг она сказала мне, что у нее такое чувство, как будто она сама себя ест. И далее произошло совершенно невероятное, поразившее, пригвоздившее меня в изумлении и страхе к стулу событие: она прикрыла ладонью лицо, потом приоткрыла медленно его верхнюю часть — лоб, брови и глаза, наклонила голову чуть вбок и спросила: «Ты меня узнаешь?». Это было сказано довольно вкрадчивым голосом и в то же время прозвучало для меня как гром. Я ее действительно «узнал»: передо мной был точь-в-точь ангельский лик, причем в грозном, красноватом отблеске, точнее — лик Казанской Богородицы, изображенный на моей иконе, перед которой я молился у себя дома и в последнее время не мог смотреть на нее в слезах сокрушения о грехах, взвинчиваемый все больше и больше покаянными молитвами и канонами. Разумеется, на риторический вопрос: «Узнаешь ли меня?», как бы узаконивающий эту галлюцинацию и выводящий наружу внутренний контекст всего происходящего со мной, мне нечего было ответить и я довольно долго сидел в немом ошеломлении, тупо уставившись в преображенное радиирующим светом лицо Ани.
В тот момент я не оценил этот эффект как «дьявольский», а просто столкнулся с волшебством и был совершенно уничтожен самим фактом его реальности. Потом уже я прочел у кого-то из аскетов, что «ангел света» появляется в красноватых отблесках, причем там шла речь о чисто визуальных галлюцинациях. В моем же случае произошла своего рода созерцательная галлюцинация, искажение реального лица, причем подтвержденная словесно в согласованной аудиальной реальности. Некоторое время спустя, после больницы, я спросил у Ани, помнит ли она тот эпизод в кафе и свой вопрос. Она сказала, что помнит, но описала его обычно, в том смысле, что никакого мистического подтекста в своем странном вопросе не имела в виду, то ли пошутила, то ли еще что-то в этом роде. Однако, сам факт того, что вопрос этот был задан, она подтвердила. Разумеется, я не стал ей рассказывать о том визуальном контексте, в котором прозвучал для меня ее вопрос.