Альтар резко остановился, бешеными глазами глядя на топор; сглотнул и обернулся в мою сторону. За его спиной тут же успела образоваться целая вереница из членов Красного ордена в чёрных камзолах. Один, два, три… десять бойцов, Аура которых была настолько незначительна, что в медитации я их даже не заметил.
Что-что, а прятаться за ширмой «пафоса» этот орден двуличных смертных мог лучше остальных.
— Я… Альтар Блэк. Глава Красного ордена и почётный представитель Империи. Ты не посмеешь, Эраст, — в глазах Альтара читался истинный ужас. — Мой орден…
— Отстой, — заключил я, усмехнувшись. — Будем честны, Альтар. Из тебя такой же представитель Империи, как из меня — Император.
Лицо мужчины лихорадочно перебирало в голове дальнейшие действия, отчего покрылось оттенком пунцового; кулаки его сжались, а от того умиротворённо-величественного выражения лица не осталось и следа. Назвать орден отстойным в кругах простолюдин было прямым оскорблением, и даже могло служить поводом для войны.
Но я отлично знал, что из себя представляет он. И кто эти люди за его спиной.
— Мой орден переживает не лучшие времена, и возможно, он не совсем здоров, как раньше! — парировал он.
— Да я понял, что вы больные ублюдки.
Альтар ощерился.
— Я не в этом смысле! — да, мелкие сошки вроде той, что стояла передо мной, долго могли лаять в то время, как даже поистине крупные роды и ордена не позволяли себе подобного. — Мы только вчерашней ночью узнали о смерти твоего отца, но не смогли повлиять на исход событий. Не было возможности!
— И пришли именно к тому, кто убил его, чтобы просить о помощи? — в моих глазах мелькнул натужный оттенок, губы растянулись в странную, злорадную улыбку.
Альтар выглядел так, будто хотел, чтобы в его голове возник любой ответ, кроме — «кто же знал?». Но, казалось, он этого разговора и вовсе не ожидал.
— Будем честны, Альтар, — меня начинала развлекать его рожа, — это ты ко мне пришёл, и тебе что-то от меня нужно. Значит и соблюдай правила, которые устанавливаю я. Первое правило — твой орден отстой. Либо прими это, когда говоришь со мной, либо смирись со своей участью. После всего, что ты наделал, в живых ты не останешься.
Я ощущал его злость и обиду. Будь он в другой обстановке — заревел бы, как Тхалийская путана, или полез бы на меня с кулаками. Но сейчас… он действительно поступал по-дипломатически.
Мужик поднял глаза на своих «охранников», будто только что их увидел, и резко скомандовал:
— Вон, парни.
Он повернулся и к тому, что успел зайти мне за спину:
— И ты, Коля, вон. Все. Оставьте нас наедине.