Шедевры исчезали… Эндрю Меллон, министр финансов США, миллиардер, известный коллекционер, выбирал картины по каталогу и платил не скупясь. Присматривался к «Блудному сыну» Рембрандта, чудом не приобрёл: картина оказалась слишком большая, не тот размер, который Меллону был нужен. За один год он купил 21 шедевр за очень умеренную цену.
«Мы не продаём, а просто отдаём всё за бесценок, – горько возмущался Тройницкий, – варварское отношение губительно и отвратительно». Он нашёл выход из положения: продавать только то, что называлось дублетами. Если в сервизе двести штук одинаковых тарелок, то часть можно продать. Дублетами называются вещи, которые не в точности повторяют друг друга, но принадлежат одной эпохе. Например, Тройницкий говорил, что серебро XVIII века во Франции практически было уничтожено во время французской революции, а в Эрмитаже его много, и за хорошую цену можно уступить: «В том-то и дело – о цене не раздумывают, продают за мизерные деньги, лишь бы побыстрее. Катастрофа».
В 1927 году Тройницкого освободили от должности директора Эрмитажа и перевели в Отдел прикладного искусства, но и там он не успокаивался – мешал осуществлению грандиозных планов, раздражал.
В 1928 году была создана интересная контора – «Антиквариат». Её задача – скупка и реализация антикварных вещей. Деятельность её была долгое время засекречена, руководство – партийные работники высокого ранга. Георгий Пятаков, председатель Госбанка и член Комиссии по наблюдению за отбором и реализацией антикварных ценностей, давал строгие и чёткие указания: «Для того, чтобы иметь возможность преодолевать саботаж интеллигенции, которая сидит на этом деле, на музейном деле, нужно на реализацию посадить людей, которые в этом ничего не понимают». Например, первый такой председатель – Абрам Гинзбург, и даётся характеристика: «Он только что начинает отличать Рафаэля от Рембрандта, и он хороший товарищ». После посещения Эрмитажа товарищ Гинзбург искренне удивлялся: «Неужели же находятся дураки, которые за такую ерунду платят деньги?» Покупали охотно – «Советы распродают музейные коллекции»…
Сотрудники Эрмитажа вспоминали, как отдавались приказы, например, остаться после работы, снять со стены «Благовещение» Ван Эйка и отвезти картину в Наркомат внешней торговли. Вопросов рекомендовали не задавать.
Сохранился изумительный документ, рассказывающий о той эпохе, – записные книжки Елены Григорьевны Ольденбург, сотрудницы Отдела Востока, жены Сергея Фёдоровича Ольденбурга. Великий востоковед, крупнейший деятель Российской академии наук много выступал против расхищения сокровищ Эрмитажа государством. Некоторые материалы просто не могу не прочитать: «Седьмое марта 1929 года. Утром уже к 11 часам Сергей [Ольденбург] был у директора Эрмитажа Сергея Павловича Кларка. В Эрмитаже работает теперь комиссия по изысканию вещей к продаже. Что творится в картинном отделении, бедные наши картинщики, на них лица нет. Все картины из запасов – все в продажу. Все допытывались – где же тайные кладовые? Где запрятаны драгоценности? Взломали пол, шарили под полом, смотрят в печных трубах, отдушинах. Тяжёлая обстановка. Кларк просил Сергея вступиться за Эрмитаж». Сергей Фёдорович тогда активно вступался, писал Горькому – одному из инициаторов этих продаж: «В Эрмитаже большое волнение, убрали одну из лучших картин Эрмитажа Рембрандта “Даная”. Все спрашивают – где же она?» Далее в записках Елены Григорьевны Ольденбург: «21 сентября. Была в Эрмитаже часа три. Картина Рембрандта “Даная” снова на своём месте. Нового ничего, кроме ареста Боровки-Эрштедт».