По переполненным улицам неслись поезда городской железной дороги, электрические трамваи, омнибусы, старые, канареечного цвета почтовые кареты, посыльные на велосипедах, грузовики и даже ломовые извозчики, о существовании которых пора бы уже давно забыть.
Модные магазины женского платья теперь опустели, и манекены, выставленные в витринах, казалось, грустили вместе со своими хозяевами по тому беззаботному времени, когда у касс и примерочных кабинок выстраивалась очереди, а последние модные новинки кутюрье появлялись одновременно с премьерным показом на подиумах Парижа. Здесь, на старых стенах ещё виднелись следы от пуль, оставшиеся после баррикадных городских боёв во время беспорядков, пронёсшихся разрушительным смерчем всего год назад. Слава Богу, благоразумие народа восторжествовало, и в Веймаре была провозглашена Конституция. Германское государство теперь имело республиканское устройство, хотя официально страна продолжала именоваться «Германское государство» (Deutsches Reich), как и во времена Германской империи[35].
У моста Фридриха (Fridrichsbrucke) таксомотор поравнялся с Биржей – высоким и величественным кирпичным зданием с колонами и колоннадой. Ещё недавно она была ведущей в Европе, но теперь уступила пальму первенства парижской. Правда, с середины этого года берлинская Биржа стала понемногу отвоёвывать прежние позиции.
Таксомотор вскоре въехал на самую оживлённую улицу города Унтер-ден-Линден (Unter Den Linden). Около дома под номером пятьдесят авто остановилось. Это и был ресторан «Дрессель» (Dressel), куда мистер Баркли просил срочно приехать. О том, что внутри стряслось что-то неладное, подтверждал полицейский автомобиль и стоящая рядом карета скорой помощи. Частный сыщик расплатился согласно счётчику, добавив, как и полагалось, десять процентов чаевых.
Вход в заведение преграждал страж порядка саженного роста с каменным лицом. Он смотрел на прохожих свысока, и это казалось вполне естественным.
– Добрый день, коллега! – Войта опередил Ардашева, обратившись к служителю закона. – Комиссар здесь?
– Ну, здесь. – Полицейский окинул частного сыщика оценивающим взглядом. – А вы кто будете?
– Мы детективы из частной сыскной конторы и хотели бы помочь в расследовании убийства. Есть кой-какая информация, – объяснил Клим Пантелеевич.
– Подождите. Я сообщу о вас начальству. Но входить пока нельзя. Ясно?
– Да понятливые мы. Не переживай, – выговорил Войта вслед уходящему берлинскому городовому.
Через несколько минут в дверях возник человек в плаще, сером костюме, галстуке и мятой сорочке. Роста он был ниже среднего, лет пятидесяти пяти, с приличной залысиной, почти моржовыми усами и бритым подбородком. Из-под густых бровей выглядывали большие умные глаза. Обвисший живот свидетельствовал о том, что его обладатель отсутствием аппетита не страдал. Не говоря ни слова, он достал из кармана портсигар и, закурив сигарету, буркнул: