Сегодня Гарвикус был не просто пьян, а очень пьян, причем количество разнообразного алкоголя внутри него медленно, но уверенно приближалось к той самой отметке, после которой его начинало тянуть на безудержные воспоминания о бурной молодости. Завсегдатаи «Грязной Карты» знали об этой его особенности и заметив первые признаки приближающегося словоизлияния (мечтательная улыбка, мутный взгляд пытающийся разглядеть очередную жертву рассказов о героических похождениях) торопливо вспоминали о своих делах и ретировались из таверны, либо перемещались в ее самый дальний угол. В результате вокруг Гарвикуса возникал круг пустоты, а из собеседников оставался лишь стоящий за стойкой вечно невозмутимый Уркай, занятый протиркой пивной кружки не очень чистым полотенцем. Разговаривать с ним было сродни беседы с вековым крудом и Гарвикус даже в крайнем состоянии опьянения это прекрасно понимал, а посему обычно расплачивался и недовольно бурча покидал заведение, чем весьма радовал его посетителей. Правда иногда, но случалось, что в таверну забредал какой-нибудь путник из дальних поселений, или кто-то из местных нажирался до степени полного отключения инстинкта самосохранения, вот тогда у старого солдата случался самый настоящий праздник словоблудия. Истории начинали сыпаться из него одна за другой, порой повторяясь в различных вариациях, а все попытки незадачливого слушателя покинуть своего собеседника пресекались угрюмым взглядом и могучей волосатой рукой, больше похожей на лапу тавра, как бы невзначай и по-дружески приобнявшую его за плечи. Похоже сегодня был именно такой редкий день.
К вечеру зарядил противный дождь с холодным ветром, так что посетителей было немного, да и те, заметив состояние Гарвикуса, спешно рассеялись по углам таверны, оставив того сидеть за стойкой в гордом одиночестве. Тот как всегда обвел помещение захмелевшим взглядом, рыкнул что-то невнятное, впечатал в засаленную поверхность стойки пару медяков и, покачиваясь, поднялся чтобы уйти, как дверь таверны протяжно скрипнула, впуская внутрь порыв промозглого ветра и кутавшегося в темно-зеленый плащ незнакомца. Он быстро огляделся и подойдя к стойке выложил на нее небольшой серебристый треугольник, сопроводив его негромкой просьбой:
— Что-нибудь горячего, если можно.
— Могу предложить лагер или рукул, а может господин имел ввиду что-то из еды?
Уркай лишь на миг прекратил бесконечную «полировку» очередного бокала.
— А пунш из нурги у вас есть?
Бармен молча качнул головой.
— Хорошо, тогда его и что-нибудь из мясного.
