Экран погас. Дорнер несколько минут сидел молча, переваривая увиденное, затем вопросительно посмотрел на Максима и тихим голосом спросил:
— Это ведь была она?
— Да, — кивнул Максим не отрывая взгляд от языков пламени. — Это Кия. Она изменилась, стала взрослее, но это точно она…
— Понятно, — Марк на мгновение задумался. — Когда была сделана съемка?
— Семь лет назад, плюс минус пару лет. По крайней мере так Найка думала.
— Почему сразу не рассказал?
— А зачем? — дернул вверх плечами Крамов. — Что нам это даст в нашем-то положении? Да, кто-то из гермесевцев выжил и что? Сфера она большая, состоит из тысячи с лишним блоков каждый площадью с Землю — искать можно бесконечно. Нет, профессор, вы правы, для вас сейчас главное найти свой угол в этом мире, место которое можно будет назвать домом.
— Вам?
— Да, вам, — Максим взял лежащую рядом палку и поворошил начавший угасать костер. — Поймите, профессор, я и согласился на этот полет чтобы хоть что-то узнать о её судьбе и совсем не ожидал увидеть живой. Что-то вновь екнуло…Черт…, — он мотнул головой. — Знаете, если честно, то и сам не знаю почему… юношеская любовь, необычная девочка с необычной судьбой, потом все так резко оборвалось…Ладно…, — палка отправилась в огонь взметнув в воздух целый сноп искр. — Пойду еще посплю, а то опять мутит что-то.
Максим ушел, вернувшись на прежнее место у обелиска, а Дорнер некоторое время сидел неподвижно, затем покачал головой и тихим голосом себе под нос пробормотал:
— Да уж, дела. Хотя, чему я удивляюсь, градовская порода и через тысячу лет не изменится, вечно куда-то бегут, что-то ищут…, впрочем, я и сам не лучше…Как там у моего любимого поэта…
Я буду странствовать всегда
Я — пыль дорог, я — быль времен
Идти вперед моя судьба
За веком век, за годом год
Я позабыл давно уж цель,
И пусть неведом мне маршрут
Одно я знаю: где-то там меня наверняка ведь ждут.
Давно открыта в доме дверь
И ужин грет, тепла постель
И стоит мне ступить порог, меня обнимет рук метель
Меня накроет губ поток
И счастье обрету там я…
Ну, а пока я пыль дорог.
Бродяга — вот судьба моя
* * *
Это был самый настоящий город, точнее его «гниющие останки», что острыми зубами изломанных стен едва пробивались сквозь поглотившие его пески. Его разрушенные здания больше не могли дать пристанища, но были хоть какой-то защитой от напавших на отряд песчаных тварей. Небольшие жуки похожие на помесь клопа со скорпионом, но размером с кошку, ловко перемещались под поверхностью песка, выскакивая наружу лишь при атаке на цель. Укусы их челюстей были не особо сильными, а наполненный парализующим ядом хвостовой шип вызывал всего лишь легкое онемение в месте своего проникновения, но они нападали всегда стаями и были «до смерти» упорны в стремлении поразить свою жертву всеми возможными способами. Во время своего первого похода в пустыню они уже сталкивались с этими тварями и знали, что для того чтобы избавиться от их преследования нужно было либо покинуть территорию, которую стая считала своей, либо перебить не меньше половины её состава. Учитывая, что обычно стаи этих песчаных клопов (или, как назвал их Грав, — жужжалок) насчитывали не более 20–30 особей, второе было проще. Это было как стрельба по тарелочкам: лоснящееся светло-коричневое тельце клопа с пронзительным стрекотом взмывало из-под песка и получив пулю, а то и пару, лопалось, разлетаясь в разные стороны кусками панциря вперемешку с каплями желтой, липкой жижи. Все бы ничего, но вслед за клопами появились песчаные волки и вот эти, покрытые костяной броней, юркие, перемещающиеся на двух лапах, почти двухметровые ящеры, представляли реальную угрозу. Пришлось отходить в развалины, о которых так вовремя вспомнил Гравикус, и принимать бой. К счастью, стая оказалась небольшой так что отделались лишь потерей вьючной кобылы, да и то из-за того, что та неожиданно взбрыкнула, скинула груз, и сама ринулась в атаку, правда перед смертью успев задрать одного из кинувшихся на неё волков.