- А почему у вас, на двери в ваш собор, святой Вит изображен с музыкальным инструментом в руке? — вмешалась Любава, не выдержав этого елейного голоса. На входной двери собора юный святой изображен был настолько неискусно, что понять, что он держит в руках, было невозможно.
- Точно, — поддержал подругу Сольмир негромким, но хорошо поставленным голосом, — я видел такой музыкальный инструмент как у него в Самарканде. Как бы гусли на длинной ручке.
- Там книга изображена, — раздраженно сказал епископ.
- А выглядит как гусли на длинной ручке, — не сдавалась Любава, которая в течение всего пира и без епископского поучительного выступления с трудом сдерживала свое горе, и как раз только-только отвлеклась во время пения Сольмира. — И выражение еще есть такое — «пляска святого Вита». Люди пляшут перед изображением святого Вита в день его памяти, чтобы исцелиться от болезней. И многие, я слышала, исцеляются.
- Любава! — ахнул Творимир, сидящий внизу, но недалеко от помоста. Святой Вит был одним из самых почитаемых святых в этих землях. Святовитский центральный собор в Гнезно. Святовитский кафедральный собор в Праге.
Епископ молчал. Пляску перед статуей юного мученика Вита он наверняка считал натуральным язычеством. И в чем-то был прав.
Но новгородка остановиться уже не могла.
- А ты знаешь, Творимир, что в здешних местах, если человек ест Великим постом мясо, ему выбивают зубы?!
- Хотел бы я посмотреть на тех, — холодно улыбнулся Негорад, — кто попробует выбить зубы нам с Харальдом.
- Так они буду выбивать не вам, а простым поселянам, которые и защититься-то не могут.
Епископ, не удостаивая дерзкую рыжую девицу даже взглядом, молча смотрел на князя Болеслава.
- Пан Отто, — мягко сказал князь, — когда я уеду, будешь вводить свои порядки. Пока я здесь, пусть люди веселятся. Когда людям запрещают смеяться, они берутся за оружие.
Это было сказано мягко, но так властно, что даже епископ не решился возразить. Он бросил пристальный взгляд на новгородку, сидящую на почетном месте, медленно развернулся и неторопливо, с достоинством удалился, отказав в епископском благословении тем людям в зале, которые нерешительно его об этом попросили.
- Vivat, князь, — гаркнул кто-то.
- Vivat, vivat, — поддержали остальные.
Болеслав встал, качнул в знак благодарности в сторону людей в зале рог с вином, которые ему подали по его знаку, и выпил его, не отрываясь. Крики еще усилились.
- Любава, а где ты хранишь свое Евангелие? — неслышно в общем шуме спросил Всеслав. — Принеси ко мне в комнату, если не хочешь лишиться. У меня есть надежный тайник.