Только время от времени робкий, но настойчивый внутренний голос пытается ему подсказать:
«Так лучше. Спектакль окончен. Теперь ты свободен, совсем свободен. Кончено с твоими иллюзиями — лучше поздно, чем никогда. Радуйся, что узел развязан, что больше не будешь испытывать страха перед неизвестностью. Кончилась безнравственная комедия счастливого брака. Зачем же волноваться, истязать себя и страдать? Зачем сердиться на людей, на парк?
Парк назойливо напоминал ему прежнюю жизнь, до казармы. Тот же внешний порядок — посыпанные песочком аллеи, колышки с дощечками, крашеные скамейки.
Как невыносимо противен этот прилизанный садик на фоне величественной красоты гор! Не была ли такой же ничтожной и жалкой его жизнь в сравнении с тем, чего он хотел, о чем мечтал? И не отступил ли он от самого сокровенного, чистого и святого, превращая свою жизнь в театр, где четыре года подряд игралась одна и та же бессмысленная комедия о мнимом счастье и фальшивой любви, чему он — одновременно актер и зритель — пытался верить?
Разве не смирял он ненависти к такой жизни, которая была по нраву его жене, ради болезненной любви к ней? Не боролись ли в нем два противоположных взаимоисключающих друг друга чувства: тихая врожденная мечтательность, идеализм, стремление к возвышенной цели с бурной, влекущей к себе силой женской любви со всеми ее прозаическими, ничтожными и неприятными последствиями. Почему у него не хватило сил порвать со всем этим, ведь он сознавал, что дальше так продолжаться не может…
Любовь!
Трудно примириться с ее полным банкротством. Сейчас.
— Как каждый воскресный вечер! — говорит как ни в чем не бывало Младен. — Посмотри на шоссе!
Точно в середине котловины белеет шоссе. Солдатам оно хорошо знакомо, оно ведет на запад, к казарме. Это прямое мощное шоссе. По его обеим сторонам шпалерами выстроились молодые тополя с побеленными известью стволами. По шоссе ползет человеческий муравейник.
«Как каждый воскресный вечер!»
Да. Важно смотреть «сверху». Эта скамейка дает им преимущество: они могут созерцать мир «сверху», видеть его у своих ног, могут пренебречь его масштабами и даже почувствовать себя равными ему, миру. Этот взгляд «сверху» стал для них необходимостью. Вот уже второй год он им дороже любых удовольствий и развлечений, которые им может предложить солдатская увольнительная.
— Дачникам пора возвращаться! — Младен достаточно хорошо изучил нравы жителей города.
По шоссе скользят легковые машины, их владельцы возвращаются в город. Тщеславие заставит их несколько раз проехать по главной улице, прежде чем вернуться домой.