Мама тоже не пришла в восторг, мягко говоря. Но она, конечно, не повышала голос, она просто говорила: «Девочка моя, ты же понимаешь, что мальчик — не нашего круга? Нет, что вы там где-то ели вместе мороженое — это ничего, и что ты с ним гуляешь — это ладно, но ты ведь ничего такого не планируешь, Верочка, правда? Потому что у нас дома бывают приличные люди, папины знакомые, сослуживцы и вообще… и этот мальчик… ну, ему ведь самому будет неуютно. Среди детей хороших родителей, состоятельных, хорошо воспитанных… Славик вот тебе на день рождения подарил серёжки с бриллиантами, а этот Юлик — что? Эти пёрышки на верёвочке? Ну сама-то подумай…»
Я думала. Но что я могу сделать?
Если мы за уйму лет ни разу не поссорились. Если он не умеет ругаться и кричать. И слушает меня. Я пыталась маме объяснить, что эти дети хороших родителей меня вообще не слушают, им вообще никто, кроме них самих, не интересен — а Юльке интересны все.
Ну да, пёрышки на верёвочке. Так они — уникальные, это перья птицы коу, ритуальное украшение аборигенов Шиенны, их добывают для избранницы и дарят в какой-то особенный день… в общем, он рассказывал. Улыбаясь: «В них заключены тайные силы трёх Священных Звёзд, что видны на закате — и всех местных планет заодно. И их мне вручила пожилая туземная дева, происходящая от местного бога-орла по прямой линии: на ней жили зелёные блохи. Она сказала: „О чужеземец, этот талисман сделает лицо твоей возлюбленной ослепительным, как заря. Подари мне амброзию — и бери его“, — и я обменял для тебя эту реликвию на драгоценный тюбик малинового джема». Это же было — мило, мило, здорово! И — ни на кого не похоже. А чтобы купить серьги, большого ума не надо.
Ну да, денег и положения у Юльки никогда не будет. И он всё время в космосе. Но он же тёплый, Юлька, он добрый, он всё понимает.
В общем, наверное, было бы очень умно сказать: «Вот и хорошо. Прощай», — и уйти. Но тогда я бы самой себе казалась просто мерзкой. Предательницей и лгуньей. И даже не это было бы самым худшим.
Просто Юльку никем нельзя заменить.
Из всех моих знакомых только его и нельзя заменить.
И мне, оказывается, нестерпимо, когда он обо мне плохо думает.
А тут ещё встрял этот Бердин.
У меня тогда не получилось взять у него интервью. Очень хотелось. Я приехала в Военно-Космический Госпиталь, меня не хотели пускать, но я убедила его лечащего врача, что вся Федерация, если не весь мир, нуждается в словах героя. Он же был — последний из тех, гражданских, в общем-то, пилотов, кто ценой своей жизни пытался защитить наши базы на Океане-2. Это был такой прекрасный и выдающийся подвиг… как на Той, Великой Войне. Он доказал, что потомки достойны предков.