Он кивнул и убежал. Черт. Но тут уже опять гадать — повезет-не повезет. Альварес тоже мог не выпить остатки из стакана, или унюхать яд. Давай я тебе, пока все равно делать нечего, еще какую-нибудь сказку расскажу? О царе Салтане, хочешь? Она хотела.
А стихов-то я и не помню. Ни слова. Только сюжет. Ну и неудивительно, мы же ее головой думаем, по-испански. Что же, сюжет тоже дело неплохое. Пришла ночь. Я тихонько вылезла из дупла на землю, ощупью обошла дерево, дотянулась — ощупью же — до стены и вдоль нее дошла до большого колючего и пахучего, всего увешанного цветами, куста. Под кустом я в первую же ночь выкопала нам с Архентой ямку для тех дел, о которых дамы вслух не говорят. Я ею воспользовалась и прикрыла ее обратно листом. Земля тут была благодарная — жидкое всасывала со скоростью сброса, а нежидкого у два дня не жравшей перед побегом Архенты, считай, и не было. И сейчас, надо сказать, печенье шло у нее заметно медленнее, чем стоило бы — две штуки съела, считай замутит. Не беременная ли она? Залезла в дупло, учинила расспросы и в общем лишний раз порадовалась, что нашла, чем угостить сукина сына Альвареса. Анал ему, видите ли, больше нравился, чем классика, а фистинг — больше анала. Так что за те пять дней, что прошли с последних месячных, обрюхатить нас он вроде бы не мог. Хоть бы уж. Ночь прошла. Прошел день. Я забалтывала Архенту, чем могла, а сама с ужасом ждала звуков собачьего лая. На закате — шорох, тихий смех — в дупло засунулась чумазая мордашка Хосе.
— Они нашли ваши туфли! Теперь все думают, что вас кинули под поезд!
— Ты золотой парень, Хосе, — искренее говорю я и кидаюсь его обнимать. Он отбивается и хохочет, колотя ногами по стенкам дупла.
— Тихо, тихо, дерево сломаешь!
Он хохочет еще сильнее.
— Мы обманули всех, сеньора!
— Ну, еще не обманули, еще только начали обманывать. Кстати, тут не услышат хозяева сада, как ты хохочешь?
— Так он пустой. В доме никто не живет.
Я расспрашиваю мальчика о том, в какой стороне от дерева стоит дом, в какой — тропинка наружу, как далеко этот дом от дома Альвареса, если по улице. Расклад забавный, сбежала я, если по прямой, метров на двести. — Слушай, а у тебя игральные карты есть?
— У отца есть. — А ты можешь их втихаря свистнуть? Я тебя играть бы научила. Он часто сам играет?
— А он сейчас уехал, а карты в кармане воскресной куртки лежат.
— Погоди, так ты не сын Франциско?
— Не, он мой дядя. Мама умерла, отец уехал в пампу, а я вот с Пепой.
— Ясно. У меня тоже мама умерла.
Хосе смотрит на меня, вздыхает.
— Но ваш батя же скоро уже приедет?