Так что жизнь наша утряслась, из Буэнос-Айреса мне писали в общем тоже достаточно спокойные вещи. Молодая жена Эухенио, судя по всему, обожала, так что сильно не изводила, и он даже выказывал осторожный оптимизм. Дела у отца с вливанием дополнительных денег стали менее шатки, в общем, можно выдыхать? Дульсинея приходила спать рядом с моей подушкой и громко урчала.
И тут приехал Аррэтхе.
Нет, серьезно, в последнем письме Камилла писала, что он еще в Мексике, там печатают еще один тираж первой книжки и готовят вторую, а на потом он получил приглашения выступать в ее родном Сан-Паулу и даже в Рио, и в общем, мужчина ангажирован на год вперед. Между камиллиными строчками отчетливо читалось «попустись там, детка». И вот нате, постучался в дверь, Мария его впустила, вошел в гостиную, стоит.
Нарисовался, хрен сотрешь.
О, Архента, ты ли это?
Ну ты же меня и научила, что ирония — иногда единственный способ сохранить себя в здравом уме.
А… А мне нравится ход твоих мыслей.
Стоит. Смотрит исподлобья. Улыбается.
— Сеньор Аррэтхе, чем обязана в столь поздний час?
— Да, дело к вечеру, — он оглянулся на окно, нахмурился, — поезд задержался по дороге. Я буквально на пять минут, потом сразу уеду к своим.
— Надеюсь, у вас все в порядке? — сказала я самым светским тоном.
— Более чем. Сеньора Архента, мы же оба с вами понимаем, что это полностью ваша заслуга, что меня… то есть мои стихи, вообще кто-то заметил?
— Нет, я не готова к такой ответственности, — увернулась я.
Он притормозил.
— Вот как вы к этому подходите?
— А вы сами не видите? У вас одних эпигонов, так судя по газетам, уже два десятка. А что будет дальше? Я не рискну загадывать, но камень катится с горы, сеньор, и неизвестно, чем все это станет в итоге. Нет-нет, не надо меня впутывать.
Он нахмурился и замолчал.
Я тоже молчала. А чего. Человеку надо подумать, кто я такая, чтобы мешать.
— Какой-то глупый спор получился, — вы не находите? — вдруг улыбнулся он, — впрочем, наверняка же вы меня в него втянули совершенно сознательно. Нет-нет. Я просто написал стихотворение и хотел бы вам его прочесть. Всё. Больше ничего.
Насколько это рискованно?
ОЧЕНЬ рискованно, детка.
Но я хочу послушать.
Послушать-то я и хочу, что он такое написал, что приперся через пол-континента это озвучить. Ну, допустим, даже если правда ехал к родне, а к тебе за компанию. В чем я, правда, сомневаюсь.
Как будто можно открыть дверь и попасть в страшное приключение — а можно просто пройти мимо, да?
Приключение будет страшное, признала я и почувствовала, как падает сердце. Огромное, опасное, невероятное приключение. История, которую будут рассказывать другие люди на других континентах своим детям.