– Сегодня наш последний урок английского, – всплыл в ее памяти голос Найтли. – Я уезжаю в Лондон.
– Как?
Деревья и статуи поплыли перед глазами. Они разговаривали в саду виллы, где обычно прогуливались после занятий.
– Меня ждут в редакции. А еще я должен прочитать лекцию в Королевской академии художеств.
– Когда ты приедешь снова?
– Не знаю.
– А как же… мы?
Найтли как будто не слушал.
– Я поговорил с Гвардичелли. Он не против оказывать тебе покровительство.
– Что?
– Конечно, если ты пожелаешь.
Лючия не узнавала его. И тем не менее это был тот же человек, которому она в своих мечтах столько раз говорила «да» у алтаря церкви Святой Агаты дель Кармине.
– Ты как-то обмолвился, что я – та женщина, которая способна примирить убежденного холостяка с мыслью о браке. Я тогда подумала, что… Калверт, ты ведь пошутил насчет Гвардичелли, да? Ты нарочно испытываешь меня?
– Нет, Лючия.
Это сказал Альфред. Она не слышала, как он подошел. Что он вообще здесь делает? Ах да, дает уроки музыки кому-то на этой вилле.
Найтли брезгливо поморщился:
– Беккер прав, он никогда не заблуждался на мой счет. Ты скрасила мое пребывание в Милане, дорогая, но ты не можешь упрекнуть меня в том, что я не был щедр с тобой.
Впервые Лючия с ужасом ощутила себя порочной, продажной, падшей.
– Ты сделал меня содержанкой, – выдохнула она. – Загубил мою душу.
Найтли пожал плечами:
– Я лишь раскрыл твою сущность. На моем месте мог оказаться кто угодно.
Плотно сжатые губы Альфреда побелели. Он молниеносно шагнул вперед и замахнулся тростью. Найтли среагировал так, словно всю жизнь занимался фехтованием. Отразив удар своей тростью, он отступил назад. Альфред сделал новый выпад:
– Она любит тебя, мерзавец! Извинись за свои слова!
Лючия прислонилась спиной к стволу кипариса. Всё это было уже слишком… В какой-то момент импровизированное оружие Альфреда треснуло и переломилось, набалдашник трости Найтли соскользнул и ударил его в висок. Сначала Лючия не поняла, что произошло. Почему Альфред не встает? Почему его противник вдруг стал белее мраморной статуи?
Из дома к ним спешили друзья Калверта.
– Альфредо, – прошептала Лючия, силясь подойти, вот только ноги ее не слушались. Тело стало как будто чужим.
Три или четыре человека обступили журналиста. Их очертания размывались, голоса доносились словно из глубин океана.
– Мы всё видели.
– Он напал на вас, Найтли. Вы защищались. Это несчастный случай.
– Вас никто не обвинит. Но вам лучше поскорее уехать.
Лючия на коленях подползла к Альфреду, ощупала его лицо. Пальцы запутались в волосах, слипшихся от крови. У нее перехватило дыхание. Она согнулась пополам, как от удара в живот, но крик боли так и не вырвался наружу. Она хрипела и задыхалась, вцепившись в рубашку на груди Альфреда, и ничего, ничего уже нельзя было изменить…