Последний вздох Аполлона (Ридаль) - страница 37


Несколько часов Лючия просидела на полу возле кровати, глядя на металлическую коробочку, лежащую на покрывале. В такой позе ее и нашла Камилла.

– Что с вами, синьорина? – встревожилась горничная.

– Всё хорошо, – безжизненным голосом отозвалась Лючия. – Помоги мне переодеться к ужину. Я надену платье из черного крепа.

Пока Камилла возилась у гардероба, хозяйка встала и убрала коробочку в верхний ящик комода.

Глава 6

Кэтрин Найтли вошла в Салон Муз в атласном платье апельсинового цвета, которое даже при неглубоком вырезе казалось вопиюще бесстыдным, учитывая недавние трагические события в семье девушки. Несколько секунд владелец отеля и его гости, уже сидевшие за столом, молча смотрели на нее. Наконец Лючия взяла вилку и произнесла нарочито равнодушным тоном:

– Разве в Англии не принято, чтобы сестра соблюдала траур по брату?

Шабо незаметно кивнул Бичему, и тот начал раскладывать по тарелкам говядину, тушенную по-бургундски в винном соусе с грибами и луком.

– Я надела это платье в память о Калверте, – ответила Кэтрин, усаживаясь за стол. На нее по-прежнему смотрели с недоумением. – Разве вы не видите? Это «последний вздох жако». Не правда ли, оригинальное название для цвета?

– Жако – это ведь говорящий попугай? – на всякий случай уточнил Дмитрий Гончаров.

Ответом его не удостоили.

– Я читала, что перед смертью желтые глаза жако приобретают оранжевый оттенок. Вот такой, – Кэтрин провела маленькой ручкой по атласной ткани на груди. – Мой наряд отражает мою скорбь.

Американец усмехнулся:

– Жаль, что королева Виктория не знала этой истории, когда ввела моду на траур после смерти принца Альберта.

Лючия одарила его взглядом, полным отвращения, и залпом осушила бокал вина.

– А вы, однако, сноб, Холлуорд, – сказала Кэтрин и принялась за свой бёф бургиньон.

Шабо снова наполнил бокал Лючии. Гончаров с мрачным видом смотрел в тарелку. Ни художник, ни певица не произнесли больше ни слова до конца ужина, а хозяин только и успевал подливать им вина.

Лючия мысленно оплакивала свою жизнь, покатившуюся под откос после смерти Альфреда. Он не только платил квартирной хозяйке и горничной, но и, как оказалось, материально поддерживал старика Морелли. Отец скрывал от Лючии, что один из его бывших помощников женился и открыл собственную аптеку на соседней улице. Из-за появления более молодого и предприимчивого конкурента Карло оказался на грани банкротства и лишь благодаря Альфреду кое-как сводил концы с концами. Именно тогда Лючия осознала все чудовищные последствия своей любовной связи. Она погубила свою репутацию, погубила свое будущее, в котором уже не могла надеяться на удачное замужество, наконец, погубила человека, от которого зависело благополучие ее семьи… Несколько нервных срывов последовали один за другим, а потом у нее пропал голос. Певице посоветовали на время оставить театр, чтобы восстановить здоровье. Но не прошло и года, как Лючия Морелли уже снова блистала на сцене Ла Скала и на вечеринках миланской знати, куда она приезжала в карете Гвардичелли…