– Давно ли вы женаты, госпожа Колбинская? Давно ли? – поинтересовался господин Громыкин, прищуриваясь.
– Да уже два года как, – ответила Ольга.
Анхен незаметно пристроилась в углу на стуле, вытащила блокнот и зарисовала сначала комнату, а потом Ольгу. Очень уж она притягивала взгляды – русская красавица в слезах и горе.
С женой директора госпожа Ростоцкая хоть и была знакома, но, что называется, шапочно – постольку-поскольку. Мари – да, она, можно даже сказать, дружила с новоиспечённой вдовой, вечно они в гимназии о чём-то шушукались. Анхен же не разделяла дружеские чувства сестры. И дело даже не в происхождении госпожи Колбинской – отец Ольги, купец средней руки, дал дочери начальное образование, но потом его дела пошли худо, и он вынужден был отдать дочь-бесприданницу замуж за старика. Господин Колбинский же пристроил её в гимназию личным секретарём. Жена директора всегда казалась Анхен пустой, легкомысленной кокеткой, с которой и поговорить-то не о чём. Не о погоде же, в самом-то деле?
– Доктор, а Вы что скажите? А? – повернулся господин Громыкин к господину Цинкевичу.
– Всё говорит об отравлении. Посмотрите на цвет его лица. Зрачки расширены. Нет, это положительно неестественная смерть. Но я Вам так скажу, любезный Фёдор Осипович, вскрытие покажет. Ха-ха!
Анхен приступила к зарисовке с разных сторон тела убиенного и почувствовала, как ей становится дурно. Нет, не от вида мёртвого мужчины. Вот ещё. Ни в коем случае! В комнате было жарко, в камине лежали ещё тёплые угли. Окна были плотно закрыты.
– Может быть, приоткроем окна? Душно, знаете ли, – как будто прочитал её мысли делопроизводитель Самолётов, вытирая пот со лба. Идеальный пробор его слегка растрепался.
– Что ж, извольте, – разрешил господин Громыкин.
Дознавателю в его плотном клетчатом костюме тоже было не комфортно.
– Так, что мы имеем доложить, господа, – сказал он, обходя спальню. – Разбросанных вещей не видно. Следов борьбы тоже не наблюдается. Следов насилия на теле жертвы нет тем паче.
– А ведь господин Колбинский был крупным мужчиной. Как же его могли вот так запросто напоить ядом? – задал вопрос господин Самолётов, уставившись на Ольгу. – Если, конечно, это не сделал близкий ему человек.
– Вот именно, юноша. Вот именно, – задумчиво произнёс господин Громыкин.
– Не стала бы так уверенно утверждать я, что нет борьбы следов, – заметила Анхен.
– О чём Вы, барышня? О чём? – нахмурился рыжебородый дознаватель.
– Взгляните. Манжета рубашки домашней цела не совсем. Её надорвали слегка, – указала госпожа Ростоцкая, показывая одновременно на жертву и на свой рисунок.