— А тетя Маша спряталась за печкой в маленькой комнате…
И показала на дверь своим маленьким пальчиком. И мама Маши Дарья Сергеевна протянула руку и открыла дверь, как бы сказав:
— Она там.
Степан вошел в комнату. Там за кирпичной печкой сидела и тихо плакала Маша. Степан, не говоря ни слова, взял Машу на руки. Она, по-детски всхлипывая, уткнулась лицом ему в грудь, обхватив его за шею.
Так они вдвоем и предстали перед родными.
Степан от волнения молчал и не мог вымолвить ни слова. Он правой рукой держал Машу, как ребенка, а левой рукой гладил ее по волосам. И, наконец, он проговорил:
— Маша — моя боевая подруга. Я помню ее красивую и веселую, и не она виновата в том, что сделала с нею война. Я еще тогда ее полюбил, да и сейчас люблю больше жизни? И впредь буду любить ее и беречь. И прошу вас, дорогие родители Маши, разрешения на наш брак, если, конечно, Маша согласна.
Маша, сидя у Степана на руках, молчала, тихо всхлипывая, и в знак согласия с его словами только крепче обняла его за шею.
Наступила пауза.
— Поверьте, я никогда и ни в чем ее не обижу, — продолжал Степан.
— Да, ладно, чего уж там, — промолвил отец, — а ты, Мария, чего молчишь?
— Знакомьтесь. Это мой фронтовой товарищ, — проговорила Маша, освобождаясь от объятий Степана и поправляя кофту.
Родные и близкие Маши, собравшиеся праздновать День Победы сегодня, познакомились с внезапно появившимся у них Степаном. Выпили за знакомство, разговорились. Степан произнес тост за Победу и встал, и все поднялись за столом. Потом еще пили и пели в этой шумной праздничной многоголосице….
* * *
Степан вспомнил, как через неделю после празднования Дня Победы он нес Машу до сельсовета, и после регистрации брака обратно до самого дома. Дарья Сергеевна и Иван Петрович сопровождали молодоженов. Родители взяли с собой стул на всякий случай, если Степан устанет, но стул потребовался самому Ивану Петровичу с его больными ногами.
* * *
Маша родила Степану двоих детей, дочку Дашу и сына Ванечку, названных так в честь ее родителей. И вот сейчас они стоят за спиной отца и тихо плачут, а его верная подруга и жена Маша лежит в этой сырой земле.
Все давно разошлись уже после похорон Маши, и только Степан стоял на коленях перед Машиной могилой и плакал, по детски всхлипывая. Он как бы потерял счет времени, и вся его жизнь будто бы сложилась в этот промежуток времени; он перестал ощущать и слышать всё происходящее, и медленно стал входить в то состояние, когда всё становится ему безразлично.
Зачем теперь ему жить без Маши, всё кончено, и весь белый свет стал ему ненавистен. Степан стал входить всё глубже и глубже в состояние безысходности.