На этот раз они действовали медленно. Теперь не существовало ничего запретного.
Его кожа гудела от желания, кровь билась в паху, как волны, разбивающиеся о скалы.
Мягко прижав ее спиной к кровати, Чарли снял с нее трусики. Теперь она была обнажена, и он смотрел на нее с пересохшим ртом, пульс бился в горле, глаза жадно блуждали по ее груди, животу и треугольнику темно‑русых завитков.
– Ты такая красивая, Дора. – Он провел губами по ее губам, чувствуя, как они раскрываются, соскользнул с кровати и раздвинул ей ноги.
Она немного приподняла бедра, помогая ему, он прижался к ней языком. Ее тело напряглось, выгибаясь вверх, пальцы сжали его волосы, когда он поцеловал ее. Мягкий стон заставил его тело дрожать от страсти, неведомой ранее.
Удовлетворение возлюбленных всегда имело для него значение, но это было другое. Удовольствие Доры не просто важно – оно неразрывно связано с его удовольствием.
– Сейчас. Пожалуйста. Ты мне нужен.
Она прижалась к нему, схватив его за плечи.
Чарли сопротивлялся какое‑то время, потом позволил ей вести себя, наклонился над ней, поцеловал грудь, плечо, шею. И вошел в нее.
Ее ноги сомкнулись на его бедрах, прижимая к себе, он начал медленно двигаться, сдерживая потребность наполнить ее тело жаром и страстью, не желая, чтобы это закончилось.
Она тяжело дышала, ее дыхание было горячим. И он больше не мог сдерживаться ни секунды, последний раз со стоном вонзившись в нее.