– Есть еще кое‑что. В субботу Цинмин. Это очень похоже на День мертвых. Мы посещаем могилы наших предков и отдаем дань уважения. Это важный день, вся семья будет там.
Вся семья.
– И Арчи тоже?
Он кивнул.
– Понимаю, я прошу о многом, но хотелось бы, чтобы вы оба пошли со мной.
– И никто не против?
Она имела в виду его мать.
– Конечно. Арчи – член семьи Лао, скоро и ты войдешь в семью.
Какое разочарование. И дело даже не в ней. Семья имела значение для его отца, сестер, для него. И вот теперь она станет частью этого.
– У меня в приоритете то, что, по вашему мнению, лучше всего для семьи.
Что‑то промелькнуло в его в глазах, слишком быстро, чтобы отследить, что он имеет в виду.
– Даже не представляешь, какая ты милая.
Он явно колебался, но потом снова поцеловал ее, глубже, настойчивее, будто пытался передать нечто, чего не выразить словами.
Его руки двигались по ее спине, прижимая Дору ближе, пальцы скользили под рубашкой, опускались к выступающему изгибу ягодиц.
Чарли резко вдохнул, прервал поцелуй. Легкий ветерок поднял волну по воде. Дора вздрогнула.
– Тебе холодно?
– Да, немного.
Притянув Дору, он посмотрел ей в глаза, она почувствовала сильное давление его плоти. Ее тело пульсировало, желая, чтобы он заполнил пустое пространство внутри ее.
– Тогда пойдем внутрь и согреемся.
Глядя на свое отражение в зеркале, Чарли начал злиться. По какой‑то причине он не мог завязать узел галстука по центру.
– Позволь мне.
Он не заметил, как Дора вошла в ванную. Его мысли витали где‑то далеко отсюда.
Сегодня Цинмин, и все посвящено прошлому, предкам. Речь шла о том, чтобы отдать дань уважения отцу.
Чарли смотрел на нее. Дора развязала галстук и терпеливо завязывала снова. Ее светлые волосы были собраны в пучок, на ней были скромное темное приталенное платье и черные туфли‑лодочки.
Словом, она выглядела должным образом, сдержанно и траурно. Тем не менее ему хотелось, чтобы она лежала рядом с ним, в своей пижаме в бело‑розовую полоску. А еще лучше без пижамы.
– Не смотри на меня так, – мягко попросила она.
– Как?
Их взгляды встретились, и она прикусила губу.
– Сам знаешь, как.
Опустив глаза, она крепко затянула узел, но он этого не заметил, глядя на ее губы и думая о том, как сильно хочет поцеловать их.
– Прекрасно! А теперь, пожалуйста, застегни мне платье.
Отвернувшись от него, она опустила голову, и он послушно поднял молнию платья до самого верха. Глядя на ее шею, гладкую и безупречную, Чарли почувствовал, как напряглись плечи.
За последние несколько дней он много раз хотел поговорить с ней, признаться, что его чувства изменились и эти отношения значат для него гораздо больше, чем просто комфортное обустройство жизни сводного брата.