– Не смей умирать, Лея! Не смей! Нужна… мне! Ты нужна мне!
Я зацепилась за его слова, словно за спасательный якорь. Меня тянуло куда-то в бесконечность, в Ничто, где была лишь огромная пустота. И сопротивляться желанию упасть туда становилось все сложнее… Но Шариссар сказал, что я ему нужна…
Не выпуская меня из рук, он изменил облик, становясь человеком. Огромные лапы стали руками, но прижимали они меня по-прежнему крепко. И я должна была сказать… Должна была попросить…
– Незабудка… – с трудом выдохнула я.
– Она в безопасности. Слышишь меня? Ты нужна ей! И мне.
– Нужна… – я смотрела в его глаза. Черно-синие. Боль отступала, вытесняясь радостью. Счастьем. Я ему нужна. Ему и Незабудке. Как хорошо… Как чудесно. Ведь я…
– Я тебя люблю, – шепнула я.
– Тогда вернись ко мне, – и губы Шариссара прикоснулись к моим. Яростно и сильно, словно он вырывал этот поцелуй не у меня, а у самой смерти. Словно подчинял, не позволяя покинуть его, не разрешая уходить. Что-то мощное и неконтролируемое рождалось внутри меня от его губ, ласкающих и требующих, подчиняющих и дающих. Я закинула ладони ему на шею, ощущая, как боль уходит, а мое тело наполняет живительное тепло. Сила его страсти выдергивала меня из пустоты, заставляла жить. Я хотела остаться. Хотела любить. Хотела быть с ним.
Моя кожа все еще светилась, но уже не обжигала его. Шариссар отстранился, рассматривая меня. Я тоже посмотрела – моя кожа мерцала, словно была усыпана крохотными бриллиантами, это было пугающе и завораживающе красиво.
– Великий Мрак… – он медленно провел ладонью по моему телу кончиками пальцев и так же медленно поднял взгляд. И в этом темном взгляде была неотвратимость того, что сейчас произойдет. В нем был голод. Темный, жадный, иссушающий голод, который он не хотел сдерживать. Он весь был – похоть и желание, он пах ими, они бились в черно-синих глазах и прорывалось хриплым дыханием.
Следующее прикосновение было уже сильным, требовательным. Он прижал меня к себе, давая ощутить каменное напряжение его мышц и жар тела. Жесткие губы вновь впечатались в мои, язык двигался, словно заявляя свое право на владение моим ртом, моим телом, моим сознанием.
– Лееея, – его хриплый рык был болезненным, и внутри меня отозвался тягучей вибрацией, мучительным наслаждением. Оно зарождалось в груди и опускалось ниже, растекаясь желанной и сладкой болью. Я откинула голову, подставляя шею, и его язык прошелся по коже, по бьющейся жилке, губы добрались до ключицы, и Шариссар меня укусил. Несильно, но я выгнулась, словно от удара молнии. С моих губ сорвался стон, и это был не стон боли. И Темного этот звук заставил вновь зарычать – он словно сорвался с цепи, сдирая кружево платья и осыпая мое тело поцелуями: то томительно-нежными, то болезненно-сильными.