Весь путь до Курского вокзала Юра решал, ехать в Тверь или нет: «Она недалеко, но денег осталось мало. Нет, если хотя бы не попробую, не прощу себе этого. Не прощу».
Поезд метро грохотал, на сиденье напротив молодой человек положил куртку своей девушке на колени и осторожно стиснул ее ладонь. Точно так же, как было в Володином сне, только этой паре не пришлось прятать руки.
«Это знак», – подумал Юра и вышел из вагона. Пересел на другую ветку и отправился на Ленинградский вокзал.
В Твери зашел на почту, купил телефонный справочник и стал обзванивать всех Давыдовых. Прозвонил больше половины номеров, но никакого Владимира Давыдова никто не знал. Сердце екнуло, когда какая-то девочка наконец ответила, что Владимир дома, и позвала его. Секунды ожидания тянулись, превращаясь в минуты или часы. Юра будто потерялся в пространстве и времени, не понимая, долго ли на самом деле ждал. И все-таки дождался. Владимир ответил, и у Юры упало сердце – им оказался старик.
Стараясь раньше времени не отчаиваться, Юра водил пальцем по строчкам справочника. На имени Давыдова Владимира Леонидовича палец дрогнул.
Стоя в телефонной будке полчаса с трубкой у уха, Юра ругался сквозь зубы: он не мог дозвониться – занято. Близилась ночь, из трубки продолжали звучать короткие гудки, и Юра решился ехать к этому товарищу прямо сейчас.
В подъезде старой хрущевки пахло кошками. Юра нажал на звонок. Не открывая двери, откликнулась девушка, услышала Юру и позвала Вову. Отозвался молодой голос. Замок щелкнул, дверь отворилась, на пороге стоял высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати.
– Я ищу Володю Давыдова.
– Ну? Я слушаю.
– Это не вы, это, наверное, ваш двоюродный брат. Он жил в Москве, носил очки, у него темные волосы. Я с ним в лагере был, – затараторил Юра, роясь в карманах, ища единственную Володину фотографию – с пятым отрядом. – В восемьдесят шестом Володя был там вожатым. Это пионерлагерь «Ласточка» в Харьковской области. Я… у меня фото есть, я сейчас.
– Не знаю такого, – отрезал Вова.
– Я сейчас, фото… Вот. – Юра сунул фотографию Вове под нос, но тот даже не опустил взгляда.
– Не знаю такого, – заявил он и захлопнул дверь. Фото застряло в проеме между дверью и косяком.
Юра вытащил мятую фотографию, расправил ее и с грустью заметил, что уголок оторвался.
Все. Это было все, точка. Но Юра не мог поверить. Ему казалось, что еще есть шансы, просто он ищет не там. Что если бы у него было хоть чуть-чуть больше времени, он бы нашел его.
Единственное, что оставалось Юре по возвращении в Харьков, – надеяться на других людей. Ему не удалось встретиться с новыми жильцами своей квартиры, если они вообще были. Квартира Коневых муниципальная, а это значило, что они не могли ее продать. Юра попросил оставшихся соседей – алкоголиков, с которыми его родители были на ножах, – передать новым жильцам записку, в которой просил не выбрасывать пришедшие ему письма, а переслать их в Германию. В приписке Юра сообщал, что в скором времени пришлет еще одно письмо с новым, постоянным немецким адресом.