Сейчас же поеду в Большой дом. Или предварительно проконсультироваться с адвокатессой? А нельзя ли найти опеку в лице клуба? Что, если сейчас позвонить жене, чтобы она телефонировала в отделение, поинтересовалась, где я: якобы вместе ходили на концерт и кто-то ей сообщил там или позвонил после, что я задержан.
Может быть, не носить денег и просто все забыть?
Может быть, использовать сюжет? Неудача или удача? Не я ли маялся отсутствием за последние недели «творческих командировок»? Ожидаемая в отделении плата — это как бы за билет. То, что не ублажил слух «Землянами», — не напоминание ли о миссии?
Философствую далее: я действительно, хотя абсолютно символически, отстранял мента. Он, как представитель власти, осерчал. Составление им рапорта — следствие злобы и непорядочности. Подпись униформистки под документом понятна: менты — ее опора, хотя, с другой стороны, она-то уж видела мою невиновность. Череда милиционеров до приезда в отделение, в общем-то, ни при чем. Дежурные — даже спасители, если не наврали мне относительно законных последствий рапортишек. Пятнадцать суток, пожалуй, не обязательны для развития темы.
Может быть, никого не вовлекать в мою новеллу, покорно сунуть ментам бабки и постараться забыть. Меня разве мало унижали?
Я уступаю вам копченую колбасу и Пугачеву, уличные термометры и Розенбаума... Я готов... Я.. Это все их. Что не зачислено еще в ряд потребления и дефицита: эпилепсия, инакомыслие, самоубийство? Я должен был: умереть там, в бытовке преступников, или позже, в отделении, или еще позже, на реанимации, или в загородной канаве.
Да, я не могу свыкнуться с мыслью, что должен за них молиться, — мне хочется их убивать!
Такой маленький домик, эдакий теремок-модерн, и сколько в нем вершится судеб! Я не в силах испепелить отделение взглядом, я даже не в состоянии обречь мафиози на инфаркт.
Аквариум комплекса светится между насаждений парка. Я, оказывается, совсем рядом, но почему-то задаю вопрос о местонахождении метро курсанту-артиллеристу. Я делаю это робко, потому что боюсь теперь любой формы, боюсь, боюсь, боюсь...
Хмельная семейно-родственная группа — и я сторонюсь: всякое может произойти, а второй тур повлечет увеличение тарифа.
Автобус объезжает корону комплекса. Перед конечной остановкой салон заполняют истерично-веселые люди в алкогольно-приподнятом настроении. Дым и перегар. Мат. «Ты хочешь воспринимать отрицательное — сознайся в этом». — «Нет, я не пристрастен. Взгляни, они из ада».
Финиш. Исторгнутое общество ничтожно по сравнению с лавиной, уминающейся в метро. Старательно огибаю желтые ограждения. Толпа всасывает меня. Менты с мегафонами координируют напор человеческой массы. Любой из них полномочен выволочь меня из людского потока.