На следующее утро Эдвин рано разбудил меня, около семи. Это уже был другой человек. „Мой храп мешал тебе уснуть? Ты потому спустилась?” – спросил он. Сказал, что нужно пойти куда-нибудь позавтракать. Я согласилась, умылась и быстро оделась, пока он не передумал. Мне не хотелось оставлять Джеймса без прощаний, но казалось, что лучше не напоминать Эдвину о его присутствии в доме. Мы отправились на такси в ресторан „Уолсли”. Эдвину там нравится. Он заказал английский завтрак, а мне – яичницу-болтунью и копченого лосося. Мне не очень хотелось есть, но я постаралась, хотя от запаха рыбы меня подташнивало. Эдвин был милым и добрым, много шутил, и я постепенно расслабилась.
После завтрака мы вызвали такси и вернулись домой около одиннадцати. Должно быть, Джеймс встал раньше, потому что кто-то убрал все стекло на кухне. Мне стало грустно, что сыну приходится убирать после наших ссор. Я испытывала вину, потому что это я должна была защищать его, а не он меня, убирая беспорядок, чтобы это не завело Эдвина снова. Но муж был спокоен. Спустился Джеймс, и мы поболтали о спорте и его успехах в учебе. Я сделала тосты с сыром, и все было хорошо. Я перестала чувствовать себя взвинченной.
Днем все занимались своими делами. Джеймс выполнял домашнее задание, а я готовилась к следующей выставке в галерее. Эдвин оставался весь день в кабинете, и я старалась не беспокоить его. На ужин я забронировала ресторан, который нравился Эдвину. Мы съели стейк и выпили вино. Потом Эдвин заказал виски. Возможно, он выпил до этого, не знаю. Он выпил намного больше вина, чем я.
После ужина Джеймс отправился на вечеринку в Бэлхэме, а мы с Эдвином поехали домой. Он выпил еще виски и начал злиться из-за того, что Джеймс ушел, хотя должен проводить время с нами. Я допустила ошибку, сказав, что считала, будто Эдвин не хочет видеть Джеймса, и потому Эдвин пару раз ударил меня за то, что спорила с ним. Он бродил взад и вперед, ожидая, когда Джеймс вернется домой. Как только сын открыл дверь в одиннадцать ночи, Эдвин прыгнул на него и сбил с ног. Стал наносить удары по голове и телу. Я кричала и пыталась оттащить Эдвина, а Джеймс побежал вверх по лестнице. Эдвин кричал: „Я убью его на хрен. Я не стану это терпеть”. Он ворвался в гостиную и выпил еще виски, пока я очень тихо сидела на ступеньках. Наконец ярость Эдвина иссякла, и он заснул на диване».
– Я смогу избежать обвинения в убийстве? – спрашивает Мадлен, отрываясь от чтения.
– Не знаю. Это от многого зависит. Лучше всего, если обвинение примет ваш рассказ, – мы напишем им и приложим психиатрическое заключение, и с вами встретится один из их специалистов. И даже если обвинение не примет заявление, ничто не помешает нам обратиться с ним к присяжным. А тут результат сложно предсказать, – говорю я. – Но попробовать стоит, это точно. Учитывая случившееся.