— Разрешите сказать два слова. Что, если пригласить кого-нибудь из французских литераторов? Например, Пьера Лоти. Он, говорят, любит русских.
— Отлично, я стою за Лоти!
— Да что вы, господа, ведь он недавно умер.
— Умер? Ну тогда действительно неладно.
— Ничего с французами не выйдет, верьте моему опыту. Все хорошие французы по вечерам заняты.
— Можно какого-нибудь и плохого, не все поймут. Или какого-нибудь шансонье…
— Простите, господа, но мы не должны забывать, что вечер должен носить идейный характер, что он устраивается в пользу нуждающихся.
— Ну, знаете ли, благотворительные вечера никогда в пользу богатых и не устраиваются, и это не мешает им быть веселыми.
— Н-не знаю-с. Лично для себя считаю неудобным веселиться, когда люди страдают.
— Тогда надо было устраивать не бал с концертом, а уж не знаю что. Сечь их всех, что ли.
— Господа, ближе к делу. У нас мало времени. Раз решено устроить бал, так будем устраивать бал.
— А что-нибудь печальное или вообще неприятное мы можем устроить впоследствии.
— Э, господа, программа — это, как говорится, дело девятое, главное — продавать билеты.
— Но мы не можем же начать продавать билеты, пока не выяснена программа.
— В Костроме был один гимназист, который чудесно свистел.
— Чего-с?
— Нет, это я так.
— По-моему, раз нужно начинать с программы, так и начнем с программы. Ну вот, дайте карандаш. Номер первый — музыка или пение? Кто бы мог сыграть?
— Кусевицкий[1] мог бы. Он в Америке.
— Гм, Кусевицкий. Ну, значит, так и запишем: номер первый — Кусевицкий в Аме… то есть, позвольте, как же?..
— Можно составить хор любителей. Сделать тридцать — сорок хороших репетиций…
— Да где же вы любителей наберете?
— Дать публикацию в газетах, набрать голоса, развить, пусть пройдут серьезную школу. Не забудьте, что Патти была уличной певицей.
— Идея, может быть, и хороша, да времени мало. Ведь на это, пожалуй, лет десять…
— Ну что вы! Русский народ так талантлив!
— А репетиции? Ведь у нас времени всего три недели.
— Все-то у вас репетиции! Вдохновение нужно, а не репетиции. У нас в России маляры пели без всяких репетиций, а, бывало, заслушаешься.
— Ну хорошо. Значит, вы берете на себя организовать нашему балу хор любителей?
— Почему же непременно я? Это так просто, идея, если хотите, набросок, мазок.
— А если выпустить кого-нибудь из писателей? Все-таки соль земли русской.
— Ну, знаем мы эту соль. Сядет и задудит самому себе в ноздри. Тощища. Только и развлечение для публики, что друг на друга шипеть, чтобы не разговаривали.
— Ах, вы так рассуждаете? А по-моему — именно писатели. Напустить на них писателя, чтобы он бичевал с эстрады своим пылающим словом. Вы, мол, пришли сюда для забавы? Хохотать пришли? Веселиться? А подумали ли вы о тех, кому не до веселья? Да хорошенько их, да хорошенько, чтобы завопили не своим голосом.