Кмелтский мед (D) - страница 2

Сорванная дверь валялась посреди двора. Сольвейн наступил на неё, она затрещала под сапогом. Он наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку — самый рослый кмелт едва дотянется до плеча самому хилому барра, и за годы походов Сольвейн привык входить в чужие дома, согнув шею. Потолок в хижине был как раз такой, что Сольвейн мог стоять в полный рост, не рискуя задеть головой балку. Внутри было сумрачно. Он медленно обвёл взглядом разгромленную клеть. Стол и скамьи стояли торчком, на полу валялись открытые коробы и корзины, вываленное из них тряпьё мокло в лужицах крови, ещё не успевших подсохнуть. Сольвейн дёрнул уголком рта: опоздал. Что ж, Драт благосклонен не только к доблестным, но и к проворным.

Он повернулся, чтобы уйти, и услышал стон.

Несколько убитых барра лежали у входа в дом, но звук доносился из дальнего угла. Пришлось присмотреться и ступить ближе, чтобы различить среди разрухи тела кмелтов — мёртвые, как он до этого мгновения полагал. Одно из тел было обезглавленным — тело сильного, как для кмелта, крепкого мужчины, у правой руки которого тускло поблескивал меч, выпавший из ладони мертвеца. И тут же, рядом, лежал ещё кто-то — куда как менее крепкий, должно быть, мальчишка. Стонал, видимо, он, ибо было мало вероятности, что это подаёт голос отсечённая голова мужика, закатившаяся под скамью. Но Сольвейн уже забыл, что слышал стон: его внимание привлёк меч, которым сражался кмелт. Сольвейн наклонился, подцепил оружие за рукоять, вскинул остриём вверх, медленно повернул клинок. Хороший меч. Ни один из тех, кого он убил сегодня, не выходил против него с таким клинком. Это было оружие воина, а не крестьянина, пытающегося оборонить свой дом. Странно, что тот, кто убил кмелта, не забрал меч. Что ж, Сольвейн сын Хирсира, и для тебя сегодняшний день оказался не так уж плох. Ты убил двенадцать врагов и избавлен от позора вернуться к собратьям без добычи — больше, чем хорошо.

Сольвейн приладил меч к поясу, рядом с секирой, отдыхавшей после славного труда, и вновь повернулся к истекавшему полуденным светом дверному проёму, когда кто-то схватил его за сапог.

В иное время он бы без раздумья, не глядя выхватил секиру и отсёк руку, осмелившуюся его коснуться. Но сейчас, здесь, Драт ведает отчего, Сольвейна охватила уверенность, что это никто иной как обезглавленный кмелт восстал из мёртвых, чтобы препятствовать мародёрству. Поэтому Сольвейн хотя и выхватил секиру, но всё же сперва обернулся, задержав дыхание от суеверного ужаса, и посмотрел вниз.

Слава Драту, никто из собратьев не видел его в этот миг! Иначе — был бы объявлен трусом, вовек не отмылся бы от позора!