Сольвейн посмотрел на его исполосованную рубцами спину и выругался. С силой ударил ладонью по подставленной ягодице — как в ту, первую ночь.
— Тупая скотина! Почему ты это делаешь? У тебя в руке только что был нож! А где он теперь? Ты и Рунгару так же подставишься, глупая кмелтская тварь?
Миг — и мальчишка взвился на ноги, будто его вытянули плетью. Крутанулся на месте — и вперил в Сольвейна взгляд дикой кошки. Тот самый взгляд! Его рёбра под повязкой, которую Сольвейн исправно менял дважды в день, ходили ходуном, будто ему было трудно дышать. Сольвейн почувствовал лёгкое замешательство. Неужели сам его голос так разъярил парня? Но почему?
Бьёрд запутал его ещё больше, кинувшись не на него, а к выходу, будто запоздало вспомнил, что надо бы попытаться бежать. Сольвейн поймал его в прыжке, перехватил за пояс и бросил обратно. Раздражение прошло, как не бывало, теперь он чувствовал усталость и тревогу.
— Рунгар хочет тебя, — сказал он, глядя на Бьёрда сверху вниз. Тот сидел там, где упал, не пытаясь подняться и сжигая Сольвейна взглядом. — Но он тебя не получит. Я не знаю, чего хочешь ты сам, Бьёрд, и… мне всё равно. Но он не получит тебя, пока я жив. — Он помолчал, потом добавил: — Сегодня ночью я не стану тебя связывать.
К тому времени совсем стемнело. Сольвейн вышел из шатра, чтобы его собратьям, слышавшим их с Рунгаром разговор, не показалось, что он трусит. С нарочитым спокойствием обменявшись несколькими словами с теми, кто сидел неподалёку, Сольвейн приподнял полог шатра.
— Бьёрд! Сюда!
Мальчишка пристально посмотрел на него. Потом, поколебавшись, встал — и пошёл к двери. У самого выхода Сольвейн остановил его, снял со своих плеч плащ и бросил мальчишке.
— Прикройся.
Они ели у общего костра. Сольвейн посадил Бьёрда рядом с собой и кормил его, протягивая нож с насаженным мясом. Мальчишка молча сдёргивал куски конины с острия и угрюмо отправлял в рот. Братья Сольвейна глядели на него с любопытством — большинство видели его впервые, ведь всю неделю Сольвейн выпускал его из шатра лишь затем, чтобы он мог справить нужду. Взгляды тех, кто присутствовал при недавнем разговоре Сольвейна с Рунгаром, были особенно пристальны. Мальчишка сидел под этими взглядами, нахохлившись, высоко подняв воротник сольвейнова плаща, и в самом деле походил на взъерошенную птичку, окружённую стервятниками.
— Как его имя? — спросил кто-то.
— Бьёрд, — ответил Сольвейн.
— Ха! — воскликнул Рарст, сидящий тут же. — Орёл закогтил пташку! На что теперь надеяться старому волку? Только глядеть в небо да завистливо выть!