— Сам! — сказал Максимов.
— Похвально. Мы ценим энтузиастов.
Взяв коричневую папку, Кормушенко перелистывал страницу за страницей. Из аттестации было видно, что Максимов проявил себя с самой лучшей стороны. В момент потопления фашистского крейсера «Балеарие» находился на борту атакующего миноносца в качестве советника. Сквозь строки нетрудно было понять, что именно он руководил операцией и благодаря его тактическому мастерству была одержана такая крупная победа. Но ни воинские доблести Максимова, ни то, что за Испанию он награжден орденом Красного Знамени, не произвели на Кормушенко такого впечатления, как одна «свеженькая» бумажка, подшитая в самом конце личного дела. В ней говорилось, что Максимов по прибытии в Мурманск встречался с капитаном французского парохода «Дене-Брин». Цель этой встречи непонятна и вызывает большие сомнения... Вот что заинтриговало начальника кадров, представилось ему самым важным, значительным из всего содержимого папки. Теперь его глаза смотрели совсем по-иному, тускло, настороженно и тревожно звучал его голос:
— Что за капитан? Откуда он взялся?
— Понимаете, чистая случайность, — объяснял Максимов. — Только приехал, зашел в ресторан «Арктика» пообедать. Рядом садится пожилой моряк торгового флота, Я читал газету и даже не обратил на него внимания, пока не услышал французскую речь. Вижу, официантка мнется, не понимает, я перевел. Ну, мы и познакомились. Оказывается, он тоже был в Испании, возил республиканцам оружие... Пообедали, выпили и расстались друзьями...
— И больше не виделись?
— Мне было не до встреч, торопился в Полярное. Кормушенко встал, прошелся, сказал с досадой:
— Вот тут вы дали маху... Забыли про капиталистическое окружение. А оно живет, действует... Военный человек для них, сукиных сынов, ценная находка. Неужели у вас не хватило догадки пересесть за другой столик?
— Зачем пересаживаться? Мне кажется, глупо, недостойно при виде иностранца пускаться в бегство. Среди них есть люди, дружественно настроенные к нам. Я в этом убедилея там, в Испании. Престиж нашей страны пострадает, если мы будем шарахаться от всех без разбора.
— За престиж не волнуйтесь. Он определяется нашими успехами, нашей военной мощью, а не заигрыванием с ними.
— Я тоже не сторонник заигрываний, но нет нужды бежать от каждого иностранца, еще не узнав, кто он такой...
Начальник кадров не был склонен к пространным дискуссиям и поспешил свернуть разговор:
— Попались вы на удочку этого капитана. Еще бабушка надвое сказала... Неизвестно, с какой целью он подкатился к вам... Гораздо хуже другое, — голос Кормушенко окреп, теперь в нем звучали жесткие ноты. — Вы оторвались от жизни, утратили чувство реальности, ни за что не хотите признавать, что это недопустимо для военного человека...