В конце концов я благополучно забыл про орехи, до тех пор, пока в своих путешествиях я снова не оказался в одной очень глухой высокогорной деревеньке и снова увидел в продаже эти орехи. Дикий горный орех из леса — 500 йен. Но, на сей раз, вместе с орехами лежала инструкция. Я ее, конечно, сразу сфотографировал, чтобы потом прочитать. Тут должен признаться, что читать по-японски я, к своему стыду, почти не умею. Поэтому чтение — это такой долгий процесс, проходящий при помощи друзей и словаря. Очень медленно. Каждая фраза — откровение.
Итак — первая строчка — “высыпьте орехи из пакета на раскаленную сковороду”. О! У меня появилась надежда. Вот оно что. Все дело в раскаленной сковороде. Такого мне еще не советовали. Но я же чувствовал, что у японцев есть свой тайный способ добывания этих орехов.
Давай-давай! Жги дальше, безвестный автор инструкции, мои слюни уже потекли, а сковорода уже на огне! “Достаньте прожаренный несколько минут орех…” Да! Да! Да! А дальше? “…и положите его на какую-нибудь очень крепкую поверхность (например, цементный фундамент), возьмите в другую руку что-нибудь очень тяжелое (например, ку…ку…кувалду) и со всей силы ударьте по ореху”. А-а-а-а-а!
Вывод — прежде чем начинать действовать по инструкции, стоит дочитать хотя бы до второй фразы. Вспоминается история про то, как Ходжа Насредин продавал тертый кирпич в качестве средства от крыс: поймайте крысу и накормите тертым кирпичом до отвала, а если есть не будет — то кирпичом ее по голове.
“Достаньте мякоть ореха тонкой бамбуковой палочкой”. О, безвестный автор инструкции, не являлся ли тебя ангел Венечки Ерофеева с веточкой жимолости в руках, когда ты написал эту фразу и закончил словами: “Поздравляем, вы только что соприкоснулись с удивительной природой дикого горного лесного ореха”.
Господи милосердный, прости людей, соприкасающихся с удивительной дикой природой посредством цементного пола и кувалды. Последней строчкой в инструкции написано “только и всего”. И смайлик нарисован, от руки.
* * *
Из этой истории с орехом я вынес не одно новое знание. Какое, например, красивое слово “маньчжурский орех”! Мне даже стыдно стало, что я сначала думал, будто бы этот орех грецкий. По виду он, конечно, похож, но разница колоссальная. Грецкий орех, в отличие от этого свинского ореха, можно съесть.
Давайте уже, наконец, спорить о вкусе устриц с теми, кто их ел, как призывал Жванецкий. Спор лингвистов с поварами пока неумолимо заканчивается победой последних. С нокаутом. Я вот, например, упорно называю цветущее весной белое дерево — “сакура”. Почему же сакура? Откуда в русском языке взялось это слово? Почему я не называю ее вишня? Грамотно, вроде, говорить вишня, но: различие неумолимо маячит перед глазами. Подмосковная вишня в садах мельче деревом и крупнее плодами, цветет меньше, зато родит больше. Кулинарное использование вообще не сравнить — разница во вкусе между русским вишневым вареньем и японскими солеными маринованными листами сакуры (популярное блюдо весной) — небо и земля. Но вот беда — японские садоводы интересуется далеко не только той сакурой, которую сажают для украшения вдоль дорог, и различают более 400 видов разной сакуры. И не на всех видах вырастает много цветов и несколько мелких ягодок, жутко горьких, модели кожа и кости — в японских садах растет плодовая сакура с сочными светлыми ягодами, совсем как родная черешня. Разница между одной сакурой и другой — опять небо и земля, но и то и другое для японца — сакура. А крупная красная экспортная черешня из США в супермаркетах — вовсе не сакура, а загадочная заграничная “черии”, японцы так ее и называют. Абсолютно то же самое разделение, что в русском языке.